Я механически сбросила одежду. Вступила в предложенное мне одеяние, почти спотыкаясь, чувствуя, каким медлительным и неуклюжим страх сделал мое тело. Нагнувшись, чтобы подобрать ткань с пола, я помедлила, незаметно дотронувшись до чулка, чтобы напомнить себе о кольце. Смехотворное орудие защиты. Но хотя бы что-то.
Я выпрямилась.
– О-о, – выдохнула Астра. Она взяла меня за плечи и подвела к зеркалу.
Кружевной корсаж был впору и туго облегал мое тело, но юбка закружилась невероятным вихрем, едва я сдвинулась с места. Мне тут же вспомнилась знаменитая картина, изображавшая деву, тонущую в озере на закате: оборки ее платья невесомо вздымались в воде, пока она погружалась во тьму. Встретившись лицом к лицу с фигурой, отраженной в зеркале, я почти не узнала себя. Я носила платья от «Фирта и Мейстера» с тех самых пор, как прибыла к весеннему двору, но так ни разу и не видела, как выгляжу со стороны. Глубокий алый цвет платья подчеркивал светлый оттенок моей кожи и темноту моих глаз. Я ожидала увидеть себя испуганной, но нет: мои глаза просто смотрели, смотрели и смотрели, как бездны, поглощающие свет, а лицо оставалось бесстрастным, как у манекена, на котором это платье было раньше надето.
– Украшения, – сказала Астра сама себе. – И маска. У меня есть маска, которая сюда подойдет, если я смогу ее найти…
Она отошла в сторону. Послышался звон защелки, следом – скрип открывающейся крышки сундука. Пока я ждала ее, мои руки невольно потянулись к волосам, чтобы распустить их и пальцами расчесать спутанный комок. Как со стороны, я наблюдала за тем, как мое отражение вновь заплетает волосы в неаккуратный пучок и держит их на месте, пока Астра не подает мне шпильку, чтобы заколоть их. Я смутно понимала, что если я буду владеть собой – если фейри не сразу почувствуют мой страх, – то выиграю нам немного времени. Мне всего лишь нужно было поговорить с Грачом.
Бледные пальцы Астры опустили на мои косы ажурный венец. Это было тонкое кольцо золотой филиграни, украшенное крошечными листочками. Я окинула взглядом свое отражение, увидев его совершенно по-новому. Осенние цвета. Венец, как у Грача. Она проявляла доброту, поняла я, единственным способом, который смогла придумать. Она позволяла мне сохранить чувство собственного достоинства в мои последние мгновения, в отличие от Наперстянки или кого-то еще, которые, как я подозревала, перед балом мучили бы меня, как кошки – раненую мышь, с самодовольством предвкушая мою судьбу. Вероятно, пока я не потребовала ответа, Астра вовсе надеялась уберечь меня от правды, чтобы подарить стремительный и милосердный конец.
Она отражалась в зеркале рядом со мной, и в отрешенном выражении ее лица чувствовался оттенок печали, хрупкой и далекой, – блеск лунного света на дне глубокого-глубокого колодца. В руках она сжимала палочку полумаски. Она была украшена розами, под стать платью – невыразительный цветущий букет. В сердцевинах двух цветков были проделаны отверстия для глаз.
– Среди смертных ты – королева, – проговорила Астра. – На балу ты будешь самой красивой из всех.
Я попыталась улыбнуться, но у меня не вышло. Возможно, мне уже было не суждено улыбнуться никогда.
– Самой красивой смертной? Я едва ли могу сравниться с Наперстянкой.
– Нет. Ты превосходишь нас всех. – Сейчас она казалась мне особенно бледной и хрупкой. – Ты – словно живая роза среди восковых цветов. Наше существование, может, и будет длиться вечно; но твой цвет ярче, а аромат – душистее, и шипы твои ранят до крови.
Я осторожно приняла маску из ее рук.
– Неудивительно, что когда-то вы были писательницей.
Астра отвернулась.
Я поднесла маску к лицу, скрываясь за ней. Глядя на собственное отражение, могла думать только об одном… и знала, что Астра думает то же самое. Я и правда выглядела как королева, но платье мое было погребальным саваном. Астра нарядила меня; и теперь, прекрасная, я должна была отправиться на казнь.
Глава 17
КОГДА мы с Астрой вернулись к лестнице Овода, тронный зал преобразился. Паутинные гирлянды опутывали ветви; роса собиралась на их шелковых нитях и сверкала в лунном свете. Ночные цветы трепетали на каждом дереве, сияя собравшимися в сердцевинах волшебными огоньками, как лампады. Они озаряли прогалину неземным светом, в котором все казалось ненастоящим: столы, нагруженные вином, сладостями и фруктами; музыкальные стайки певчих птиц, порхающие низко, а потом вновь взмывающие в небо, и, конечно, фейри, как будто сошедшие со страниц старых сказок. Лунный свет мерцал, отражаясь в драгоценных камнях, украшавших их волосы, и холодно пламенел на серебряных вышивках их мантий и платьев. Они танцевали в парах без музыки – странный тихий вальс, вихри фигур которого я улавливала сквозь отверстия свой маски. И все это такое же безликое, как и я: птицы и цветы, лисы и олени с улыбками, острыми, как свет свечи, отраженный в изогнутом стекле.
Все были одеты в бледные цвета весеннего двора; все, кроме нас с Грачом. Я сразу же выцепила его взглядом из толпы: он стоял у подножия лестницы рядом с Оводом. Сегодня его наряд соответствовал титулу: длинный плащ винного оттенка, украшенный золотой нитью. Его тиара поблескивала под прядями растрепанных волос, а верхнюю часть лица закрывала маска ворона. Он держался непринужденно, улыбался; плечи его были расслаблены, а рука вовсе не тянулась к эфесу меча. С ужасом я догадалась: он не знал; Овод не сказал ему. Я любила его, а он не знал.
Осознание сковало мои ноги, будто вериги. Каждый шаг давался с трудом, несмотря на то что Астра поддерживала меня под локоть. Никто не замечал нас, пока мы не прошли добрую половину ступеней. Потом весь бал замер, и воцарилась тишина. Все смотрели на нас выжидающе. Я приостановилась, пытаясь собраться с духом и заставить себя пойти дальше. Так ли чувствовал себя Грач? Все время настороже, все время пытаясь скрыть любые следы слабости, заметь кто которые – в считаные секунды вцепится в горло? Без маски я была бы обречена.
Розовый лепесток соскользнул со ступеньки, на которую я только что наступила; за ним другой. Едва сдержав дрожь, я оглянулась, чтобы посмотреть, откуда они взялись. Лепестки устилали все ступеньки, по которым я прошла, – алые на белой березовой коре, – но я не заметила никого, кто мог бы их рассыпать.
– Платье заколдовано, – прошептала Астра, нагнувшись ко мне. – Лепестки будут появляться, где бы ты ни ступила. Но они ненастоящие. Смотри.
Порыв ветра развеял лепестки, и они растаяли в воздухе, как тени, едва пошевелившись. Зрелище было захватывающим и страшным. Мой путь на этом маскараде будет похож на снежную, усеянную каплями крови тропу, по которой прополз раненый зверь. Весьма подходящее сравнение, учитывая обстоятельства.
Я заставила себя идти дальше. Наконец, скрытые полами свободной, воздушной юбки, мои ботинки коснулись земли. Овод взял мою руку и прижал ее к губам, пока Грач рядом с ним очень старательно изображал безразличие. Я впервые почувствовала благодарность за его неведение. Если бы он знал, то приставил бы к горлу Овода меч в ту же самую секунду, и все было бы кончено прежде, чем мы бы даже попытались спастись.
– Какое наслаждение – наш первый маскарад в компании смертной, – сказал Овод. Белоснежные перья лебединой маски скрывали почти все его лицо, но я слышала улыбку в этом голосе. – И какое занятное платье Астра выбрала для тебя. Вы с Грачом отлично сочетаетесь! Разумеется, было бы несправедливо позволить ему одному весь вечер наслаждаться твоим обществом. Я вынужден настаивать на первом танце.
Голова у меня закружилась,
