— Вовсе нет, — отозвался наследник и процитировал: — Численное преимущество побеждает мастерство. А арбалетный болт опередит любого. Я помню, как стреляли в Рукавичку. Но она выжила.

— Она асторэ, милорд. И ее охраняет Вэйрэн. А вы — нет. — Мирко уже стоял так, что широкой грудью закрывал наследника от возможного выстрела.

Эрек тоже был асторэ, пускай об этом знали лишь близкие и она. Та, кто в последнее время волновала его сон.

— Предлагаешь уйти?

Мечник громко свистнул.

Эрек нахмурился, слыша, как по лестнице, по которой они только что прошли, поднимаются люди и как стучит железо о ступени и каменные стены.

Солдаты.

— Защищайте.

Двое закрыли Эрека щитами, двое обошли балкон по кругу, убедившись, что никого нет.

— Там еще одна лестница, мастер Мирко. Она всегда открыта, его милость просто не знал.

— Проверьте крышу.

— Как подло, — сказал Эрек, но без всякой злости или раздражения. — Ты сказал, что мы отправимся вдвоем.

— Вдвоем, милорд, — подтвердил мастер клинка. — Они просто были неподалеку. Не желаю, чтобы ваш отец укоротил меня на голову из-за моей беспечности. Сейчас война, а наемные убийцы могут быть повсюду.

— Шаутты опаснее людей.

— Если на вас нападут шаутты, то мы задержим их достаточно долго, чтобы вы смогли убежать.

Эрек задумчиво коснулся висящего на поясе деревянного кинжала, выточенного из дубового бруса. Он сомневался, что от шауттов удастся убежать.

— Господин, это просто рабочий, — сказал один из солдат, вернувшись с крыши. — Пробивает северный дымоход, его отправил сюда начальник смены.

— Обыскали?

— Да. Как учил мастер Дэйт. При нем нет оружия.

— Проверили территорию?

— Чисто.

— Глаз с него не спускать, пока мы будем наверху.

Еще один короткий подъем, и они оказались на крыше, щурясь от яркого солнца. Ветер задорно взъерошил темные, сильно вьющиеся волосы Эрека и он, приложив ладонь козырьком, посмотрел на далекие горы. Здесь они были гораздо меньше, чем в его родном Шаруде, окружавшие город в белоснежное кольцо.

— Простите, милорд. — Мирко опустил руку на плечо наследника и мягко потянул на себя, отводя подальше от ската. — И где он?

— За шпилем не видно. Идем. Тут близко. Вот.

Эрек указал на запад, на отвесную, отполированную до блеска скалу, высившуюся в самом центре города, как раз напротив храма Шестерых. Теперь то, что находилось на ней, можно было прекрасно рассмотреть.

Мирко сложил руки на груди, внимательно изучая скульптуру. Затем признал:

— Вы правы, милорд. Только с крыши этого здания его и можно увидеть. С улицы совершенно непонятно, что создал скульптор.

Большой лев, размером с дом, белый, точно первый снег, уронил голову на передние лапы и сложил крылья. Было в его облике что-то очень печальное и тоскливое. Словно памятник посвятили солдатам, не вернувшимся из битвы и оставшимся на поле боя.

— Ездовой зверь великих волшебников? Это он?

— Да. Его убили. В книгах пишут, что из бока скульптуры торчало золотое копье, но оно утрачено после Катаклизма. Как и другие фигуры, о которых даже записей не осталось. Раньше здесь было… — Наследник замолчал, пожал плечами с разочарованием, переведя взгляд на горы. — Говорят, волшебники построили целый мемориал в честь Шестерых, их погибших учеников и победы над Вэйрэном в той далекой войне. Хотел бы я их увидеть.

— Шестерых, милорд?

— Я про львов. Ты не жалеешь, что они исчезли? Звери, на которых люди могли летать?

— Жалеть о прошлом не по мне, милорд, — равнодушно ответил мастер меча, словно и не замечая того пыла, с которым спросил юноша. — Весь Летос — осколки прошлого, и я очень рад, что оно давно сгинуло на дне моря, исчезло из памяти.

— Но волшебники…

— Простите за неучтивость, милорд. Они привели мир к гибели. И таувины. И асторэ, пускай гостья вашего отца из них и мы ее защищаем так же, как и вас. А кроме перечисленных исчезли и другие существа. Мэлги, эйвы, искари и создания, названий которых я даже не знаю. Мой отец был рыбаком, и однажды его сети подняли из моря белый металлический шар. Тот взорвался на баркасе, убив десять человек, а остальных сильно покалечил. Вот и вся встреча с прошлым. Почему вас так интересуют львы?

— Да Монтаги на сегодняшний день — единственная правящая династия, которая не прерывалась. Мои предки были наместниками этих областей во времена Единого королевства, как только Шаруд в первый раз отвоевали у шауттов. Пращуры дружили со львами и могли летать на них, как волшебники. Мы были теми исключительными среди обычных людей, кому оказали такую честь. Я хотел бы подняться в небо.

— Понимаю ваше желание, милорд. Летать… наверное, интересно, — вежливо ответил обладатель татуировки, изображавшей золотого карпа. — Что же, я увидел диковину Скалзя. И могу твердо заявить: альбатросы больше.

— Насколько? — подался вперед наследник Горного герцогства.

— Их тени накрывают несколько кварталов, милорд. А шпили, на которых они закреплены, настолько высоки, что всегда обманываешься в размерах и считаешь альбатроса менее… огромным, чем он есть. Так что спор вы проиграли. А значит, завтра у вас будет двухчасовая работа против копья кулачным щитом и кинжалом.

В отличие от старшего брата Эрек не любил фехтование. Он понимал, что это важно и он должен уметь владеть разным оружием, быть как можно более опытным в военном деле, но также уже смог осознать, что не обладает нужными талантами и никогда не станет отличным фехтовальщиком.

Он боялся, что это разочарует отца, но тот, выслушав признание сына, рассмеялся.

— Это не самая большая трагедия для правителя — не получить золотого карпа на руку. Достаточно уметь держать меч и отбиться от нападающих, пока не подоспеет стража.

— А сражаться в бою?

— В бою нет фехтования, сын. Там рубка и лавка мясника. Спроси как-нибудь Дэйта. Да Лэнг тебе расскажет, что такое биться в строю. К тому же плох тот правитель, кто лезет в первые ряды, рискуя там и остаться. В мире найдется много людей, кто будет сражаться за тебя, если ты ведешь себя правильно, щедр с