Пришлось Саньку удивить и лохматого тоже. Безобидной шуткой, для которой как раз и пригодился пусть и неудобный для боя, но достаточно острый ножик, коим Санёк внёс существенные изменения в покрой штанишек обоих беженцев из солнечной Африки. Этой шутке Санька научил Фёдрыч. Просто и весело. Разрезаешь нехорошему человеку штаны по линии полужопий и…
Собственно всё. Действительно, забавное получилось зрелище.
Однако насладиться им Саньку и другим зрителям помешала клубная охрана, вежливо попросившая русскую компанию покинуть заведение. Если, конечно, они не хотят проблем с полицией. Потому что Санёк с друзьями здесь – иностранцы, а афроевропейцы – граждане Франции, и полиция однозначно будет на их стороне и даже разбираться не станет, кто на кого напал первым. Так что валите отсюда, господа, если не хотите проблем.
Проблем никто не хотел. Клубов в Париже хватало. Но тем не менее крепкая дружба, стихийно возникшая между Саньком и москвичами, окончательно дала трещину.
И в следующий клуб они отправились уже без Санька. Хотя нельзя сказать, что он расстроился. Наверное, тот Париж, с которым его познакомили московско-сорбоннские étudiantes, был каким-то не таким Парижем.
Что ещё интересно: сколько он ни присматривался, но так и не встретил никого с отметкой Игры.
В полдень прилетела Лика. Лёгкая, как мотылёк, и прекрасная, будто античная статуя. Ну, если не считать того, что кожа её была цвета кофе с молоком, а личико типично русское, скуластенькое, с прямым аккуратным носиком и такими сладкими пухлыми губками, что их сразу захотелось поцеловать.
Что Санёк и сделал после того, как отнял у неё чемодан.
Чемодан был розовый и таких размеров, что в нём без проблем могла бы спрятаться сама хозяйка.
– Это что? – спросил Санёк, пнув розовое вместилище.
– Как что? Мои вещи! И не бей его! – Лика сердито топнула ножкой, обутой в снежной белизны кроссовку. – Это же Париж! Мы в оперу пойдём? А…
Санёк прервал поток вопросов очередным поцелуем, пообещал:
– Всё будет!
И повлёк девушку в сторону стоянки такси.
– Зачем? – удивилась Лика. – Давай убером поедем. Мне говорили, тут такси очень дорогое!
– Плевать! – отмахнулся Санёк. – Денег хватит. Бонжур, – поздоровался он с похожим на моджахеда таксистом и сунул визитку с адресом отеля. – И учти: мы здесь ненадолго.
– А что потом? – Лика потёрлась щекой о его руку.
– А потом синее море, белый песок и много-много любви! Как тебе план?
– Потрясающий! – засмеялась девушка. – А нам обязательно ждать моря и песка?
– Ты же хотела в оперу? – прищурился Санёк.
– Ну-у-у…
– Не парься. Опера будет рядом.
Он не соврал. Следующие сутки они провели в гостиничном номере напротив Гранд-Опера, крохотном, как чулан, но зато с огромной кроватью, занявшей девяносто процентов пространства от входной двери до душевой. Еду и выпивку тоже заказывали в номер.
– Ты прям железный! – сообщила Лика восхищённо.
Санёк хмыкнул, но оказалось, что она вовсе не имела в виду его темперамент.
– Весь твёрдый как камень. Как ты успел так накачаться?
– Да я и раньше был не дохляк, – напомнил Санёк.
– Раньше ты был просто спортивный! – возразила Лика. – А теперь тебя хоть в кино снимай, такие мускулы!
Санёк глянул в зеркало…
А она права, однако. Ну да неудивительно. Год таких… хм… тренировок не шутка.
– Тебе нравится?
– Ага, – Лика погладила его по ноге. – Очень красиво. Даже страшно немного. – Она прижалась к Санькиному животу пушистой головёнкой. – Вдруг ты рассердишься? Убить же можешь!
«Ещё как могу», – подумал Санёк.
– Ещё вина?
– Ага, – проворковала девушка, лаская его горячей ладошкой.
– Тогда отпусти меня… ненадолго.
– Ага, – Лика разжала кулачок.
– Вот странно, – сказала она минутой позже, – ты заказываешь вино, и его просто приносят.
– Не просто, а за бабки, – поправил Санёк. – Что тут странного?
– Никто документов не спрашивает.
– А зачем?
– Ну, возраст…
– А-а-а… – сообразил Санёк. – Ну так у них же паспорт мой в базе. Сколько мне лет, они знают. Хотя никто тут в Париже и не спросил ни разу, сколько мне лет.
– А у нас бы спросили, – Лика пригубила вино. – Ну, в смысле, в Калифорнии. Надо, чтобы больше двадцати одного.
– Сколько? – удивился Санёк. – А в армию тоже с двадцати одного?
– Не знаю. Но, по-моему, меньше.
Саньку стало любопытно, он погуглил… И снова хмыкнул.
– Забавно. Секс можно, в армию, убивать и умирать, можно, а пива выпить нельзя.
– У нас в Калифорнии секс тоже нельзя. До восемнадцати. Вот прилетел бы ты ко мне год назад и стал бы преступником. И я, кстати, тоже. А теперь если у тебя нет документа, что я тебе всё разрешила, то будет считаться, что ты меня изнасиловал! – Лика хихикнула.
– Чего-о?
– А это чтобы вы, мужчины, девушек не соблазняли! – с важностью сообщила девушка. – Налей мне ещё!
– Обойдёшься! – Санёк отобрал у неё бокал. – Ты ещё маленькая!
– Сам такой! А это что такое бо-ольшое?..
Ни в оперу, ни в Лувр, ни даже в Латинский квартал они не пошли.
– В следующий раз, – великодушно разрешила Лика. – Я же вижу, как ты соскучился.
Санёк и впрямь соскучился. Лика была своя. Родная. Ласковая. С ней было просто хорошо… Как дома. Он знал её. Не глядя видел, как вытягивается напряжённо ровная загорелая ножка, растопыривая пальчики, как вздрагивает животик, когда он касается губами её ушка. Он чувствовал, как она хочет, и знал, когда надо пойти по дорожке её желаний, а когда нет. Поначалу он время от времени давал ей возможность рулить самой и угадывать его желания, как это бывало с Алёной. Но очень быстро понял, что она его не ловит совсем. Как будто даже и не совсем с ним. Позже, когда они, отдыхая, валялись поперёк гигантской кровати, Санёк спросил безэмоционально:
– И что это за парень?
Лика вздрогнула…
Но тут же успокоилась:
– Не парень. Моя руммейт… Соседка по квартире. Она хорошенькая. Тебе бы понравилась.
– Может быть, – не стал спорить Санёк.
Он кое-что понял. Лика его не любит. В том смысле, что он для неё не «единственный и неповторимый». Нет, она им, безусловно, дорожит. Она им гордится и даже восхищается. Считает его сильным, мужественным. И всё такое прочее. Но появись рядом кто покруче…
Как ни странно, это не сделало Лику менее желанной. Даже наоборот. Она с ним потому, что считает его самым лучшим? Отлично! Самое время это доказать.
И он немедленно доказал.
В общем, не пошли они в оперу. Не до того было.
Секс, секс, секс… С перерывами на питьё, еду, сон и томные разговоры. Участие Санька в разговорах было минимальным, но Лику это не смущало. Она могла говорить часами. О профессорах, о клубах, о подружке с «таким ловким язычком, ты не представляешь», о всяких американских правилах и условностях, о скульптурах Родена, о магазинах ковров, в которых можно купить…
Санёк особо не вслушивался. Размышлял о том, что будет, когда его найдут. В том, что найдут, он не сомневался. А не подумает ли региональный наблюдатель Владимир Спутник, что он взял с собой Лику в качестве прикрытия? И удастся ли доказать, что Санёк с ней потому, что ни у кого нет права указывать им, с кем быть, а с кем не быть. Это занимало его даже больше, чем вопрос, собственно, выживания. Мысленно он прокручивал разговор
