Дом презрительно скорчился, обронив:

   – Можно подумать, я там чего-то не видел, у этой твоей женщины.

   Оу. А это было неприятно. Я опустила ресницы, чтобы желающие увидеть отблеск боли в моих глазах обломались. Рик же со стуком поставил ширму у второго лимб-кресла и повернулся к моему бывшему.

   Я заметила, как хищно дернулись ноздри у Регины – стервятница явно ожидала кровавого зрелища, как губы Лив сложились в удивленную букву «О», как деликатно отвернулся Бран… Кажется, сейчас кому-то второй раз сломают нос. Или ногу… Хотя, конечно, лучше бы вырвали язык... Я вздохнула.

   Ох, как же мне хотелось, чтобы Рик популярно объяснил Доминику, как тот не прав и насколько низко, насколько не по-мужски вести себя так... Но снова пачкаться об этого жалкого типа, да еще зная, что он здесь якобы с заданием из Центра... Увольте.

   – Рик, ты мне не поможешь? – попросила, махнув рукой в сторону холодильника. Новые традиции – это здорово, но и о старых забывать не стоит, а приветствие мертвеца – одна из самых важных.

   Мой Охотник замер, не торопясь выполнять просьбу, и я даже успела испугаться, что он потребует объяснений или спросит, с какой такой радости я защищаю Дома, когда тот целиком не прав. Но Рик посмотрел мне в глаза… и лишь кивнул, промолчав.

   Девушку – точнее, то, что от нее осталось – достали из холодильника. Отмытая от грязи и крови, она не стала выглядеть лучше, и в искалеченном лице по-прежнему сложно было увидеть хоть что-то, что намекнуло бы мне, какой она была при жизни. Просто безымянное, обезображенное смертью тело.

   – Прости меня, пожалуйста! – шепнула, дотронувшись до плеча покойницы. – Прости, если слышишь. Не я виновата в твоей смерти.

   – Тельза пишет, у покойной был рак. Неоперабельный, – вполголоса сообщил Рик, и я увидела в его руках тоненькую папку с делом.

   Следовательно, и в этом наши мертвецы похожи.

   …Говорю же, традиции. К ним обращаешься и в том случае тогда, когда знаешь, что и они не помогут.

   – Прости, – еще раз шепнула я жертве и ушла за ширму. Все-таки ужасно полезная вещь, если хочешь спрятаться от липкости чужих взглядов.

   Кстати, о птичках!

   – Рик, скажи, а почему Харди в вертолете перепугался? Ну, когда ты сказал, что мы будем работать с экраном?

   Он поморщился и нехотя выдавил из себя:

   – Потому что, если Охотник не чувствует свою Гончую лучше, чем себя самого, то при мобильном рейде может потерять ее в лимбе.

   Я на мгновение представила, будто осталась одна в тумане, абстрактно не представляя, в какой стороне находится мое тело, и передернула плечами.

   – Хочешь еще о чем-то спросить?

   Вскинул голову в ожидании упреков. Вот уж напрасно!

   – Пожалуй.

   Рик поджал губы.

   – М?

   Я вытянулась в лимб-кресле и подняла руки.

   – Привяжешь меня?

   Охотник моргнул и на лице его вначале отразилось недоумение. Он явно не ожидал от меня такой реакции. Впрочем, в себя Бронзовый Бог пришел очень быстро, насмешливо вздернул бровь и искушающе низким голосом протянул:

   – Исключительно в спальне и за закрытыми дверями, развратница моя.

   – Рик! – превозмогая стыд, возмутилась я, но он решительно отбрил:

   – Бубинья, не буди во мне зверя! – Расправил невидимую складку на ширме и погрозил мне пальцем. – Не унижай своим недоверием. Мы это уже проходили. Тебе не нужна другая страховка, когда я рядом. Пожалуйста.

   Конечно, я сдалась, и на лимб-кресле мы устроились вместе. Узко, и у Рика не поместились ноги, но нам было удобно лежать на боку лицом друг к другу. Охотник мягко коснулся моих губ своими.

   – В таком свете, – пробормотала я, – моя работа уже не кажется такой ужасной.

   – Да?

   – Ну. Представляешь, у меня даже появилась крамольная мысль, будто мне в кои-то веки повезло! Только, т-ш-ш! Об этом никому ни слова! – И потянулась за поцелуем, чтобы тот помог мне пересечь границу реальности и выйти в лимб.

   Возле любого морга по другую сторону реальности, как правило, бывало очень «многолюдно». Больше призраков можно было бы встретить разве что на каком-нибудь военном кладбище или в Гррахе, ущелье в Северном секторе, которое стало полностью необитаемым после того, как кусок скалы обрушился в горное озеро, и целое поселение в двадцать пять тысяч человек за две с половиной минуты смыло с лица земли огромной волной.

   Трагедия случилась еще до войны, но люди до сих пор селятся там без особой охоты. Что же касается Гончих… нас там буквально ломает, а по ночам снятся такие сны – врагу не пожелаешь. Нас туда целенаправленно вывозили всем курсом в рамках учебной темы «Призрачная многочленность и стрессоустойчивость».

   Морг на Перевале был стареньким и не одну сотню трупов на своем веку повидал, поэтому активное движение тумана в лимбе меня поначалу не удивило. Эка невидаль! Тут и в прошлый мой визит было не очень спокойно, хотя… Хотя, пожалуй, не настолько.

   Я нахмурились. Неспокойствие неспокойствию рознь.

   Души умерших мерцали, то полностью пропадая, то появляясь в совершенно неожиданном месте, и гудели, словно старый трансформатор, на одной утомительной ноте:

   – Уги-и-и-и-и-и-и-и… уги-и-и-и-и-и-и… уги-и-и-и-и-и-и...

   Не замолкая ни на секунду.

   В нескольких метрах от себя я увидела светящееся пятно, которое вскоре приняло образ Регины. И призраки, заметив ее, всполошились еще больше. Завертелись вокруг Гончей в каком-то безумном хороводе… Быстрее, быстрее, еще быстрее…

   – Рик, мне что-то не нра…

   Охотник ухватил меня за руку и глухо велел:

   – Уходим.

   Но не успел он договорить, как над лимбом разлетелся жуткий крик:

   – Воронка‼!

   Еще не черная, предгрозового серого цвета, она разворачивала кольца вокруг столичной Гончей, втягивая в эту круговерть все больше и больше призраков, которые, встревоженные криком Регины, все появлялись и появлялись… будто весь лимб решил собраться над нашим домашним моргом.

   – Иви! – закричал Рик, сильнее сжимая мою ладонь. Дернул, надеясь вырвать меня из лимба, грубо, наживую, как в самый первый раз, но я уперлась.

   – Нет! – Рванулась к эпицентру. Я не была безумной до такой степени, чтобы рисковать собственной жизнью ради человека, который мне не просто не нравится, но которого я искренне не уважала. Но бросить ее вот так, на произвол судьбы не могла. Я выбросила энергетический аркан – одно из первых, чему нас учили в Училище – и увидела, как с другой стороны