Щелк. Он снова взял хлыст. Тяжело дыша, уставился на собственное темное отражение в обсидиановых стенах.
– Я надеюсь, он сейчас меня видит оттуда, где находится. Я хочу, чтобы он подавился моей победой.
Убежденность, с которой Блэквуд говорил это, нервировала меня.
– Мы победим, – сказала я, пытаясь его успокоить.
Он развернулся и посмотрел мне в лицо:
– А что, это неправильно – хотеть большего? – Его глаза искали мои.
– Большего чего?
Он помедлил, будто был напуган. А затем прошептал:
– Всего.
У него пошла носом кровь. И все равно он, не двигаясь, смотрел на меня.
– Почему бы нам не взять то, что мы можем? – выдохнул он.
В холодной улыбке я увидела его отца, когда он перерубал веревку…
Я протянула Блэквуду свой носовой платок, чтобы он остановил кровотечение.
– Прости меня, – Блэквуд моргнул, будто очнувшись от сна. Повернулся к столу и разложил оружие в ряд. – Мне следовало спросить об этом, когда ты зашла: ты чего-то хочешь?
– Я обдумывала, как мы можем атаковать Древних, и не смогла вспомнить, где они все находятся на данный момент. – Я сделала паузу. – Молокорон, например.
Блэквуд подумал, а затем щелкнул пальцами:
– Йорк. Уайтчёрч связался с нами по почте пару дней назад и попросил подкрепления.
Значит, Ре́лем был в Йоркшире. Я чуть не задрожала, представив его рядом с Бримторном, даже несмотря на то, что наша школа была далеко от города. Чем скорее я обработаю эту информацию и чем скорее пойму, где Ре́лем, тем скорее девочки из школы будут в безопасности. Мне надо повторять это себе. Мне надо в это верить.
Блэквуд открыл дверь и придержал ее для меня. Когда мы вышли в коридор, густая смесь колдовства испарилась, и у меня прояснилось в голове.
Блэквуд пошел со мной.
– Я надеюсь, ты станцуешь сегодня первый вальс со мной? У нас едва ли нашлась минутка, чтобы поговорить о более приятных вещах.
– Конечно. В любом случае, я хотела поговорить с тобой об Элизе…
– Милорд… – нас догнал лакей. – Мы обсуждаем, что делать с привратниками-феями. Домовой сказал, что у него есть кто-то на примете на эту работу, но, кажется, они еще не приехали: все как обычно, – фыркнул он.
– Поговорим позже, Хоуэл, – сказал Блэквуд и в сопровождении слуги пошел вперед по коридору.
Сначала надо как-то пережить вечеринку Элизы. Затем – найти какой-то способ рассказать Уайтчёрчу о моих предположениях Если мы сможем это сделать, если мы сможем выследить Ре́лема и будем действовать быстро, войне может быть положен конец.
Но, учитывая то, что я теперь знала, могла ли я через это пройти?
24
Вечером мы с Марией наблюдали, как кареты останавливаются перед домом, выстраиваясь в элегантную очередь. На Лондон опустился тяжелый туман, придававший свету фонарей мыльное мерцание. Люди шли по дорожке, и из окна я видела блеск драгоценностей. Мария вложила мне в руки дымящуюся чашку. Она сделала успокаивающий чай на травах, который пах корицей, и в его вкусе было что-то неуловимо лесное. Чай согрел мой живот. Я прижалась лбом к стеклу и уставилась в туман.
– Если Ре́лем умрет, как ты думаешь, трансформация Рука прекратится? – Я вручила Марии пустую чашку.
– Что ж, Рук не изменился бы, если бы не пришли Древние.
Черт, проклятье. И что же мне делать?
– Ты уверена, что это подходящие мысли, когда в доме вечеринка?
Дверь открылась, и в комнату вошла Лилли; ее пухлые щечки были румянее обычного, а светлые, с земляничным отливом волосы завиты по такому случаю. Она любила атмосферу праздников, а в доме Блэквудов их устраивали нечасто. Лилли жестом пригласила меня присесть к туалетному столику. Я послушалась, позволив ей собрать мои волосы в тугой узел с выпущенными с обеих сторон завитыми прядями.
– Должна сказать, мисс, на этот раз ваша фея переплюнула саму себя, – охала и ахала она, нахваливая мой наряд.
В самом деле, великолепное «огненное» платье, которое придумала Вольтиана, было как живое воплощение мечты. Плечи обнажены, линия декольте опускалась достаточно низко для того, чтобы быть дерзкой, но при этом вполне пристойной. Лиф был настолько тесен, что казался нарисованным на теле, в то время как юбки – пышными. Ярко-оранжевый и желтый шелк, собранный слоями разной длины, когда я шла, создавал впечатление живого огня.
В качестве последнего штриха Лилли погрузила в мои волосы золотую стрелу, чтобы прическа не распалась. Это была самая роскошная часть моего наряда, и это был подарок от Блэквуда. Я с удивлением обнаружила украшение сегодня днем на своем туалетном столике.
– Мне бы хотелось, чтобы вы обе спустились вниз, – сказала я девушкам.
Лилли захихикала от абсурдности этих слов, но я не считала это абсурдом – почему нет?
Мария пожала плечами.
– Без обид, но я бы скорее выпрыгнула из окна. Я бы чувствовала себя не в своей тарелке, пусть даже у меня нашлось бы подходящее платье.
– Хорошо, что напомнила. – Я встала на колени, вытащила из-под кровати две коробки и вручила их девушкам. – Это чтобы поблагодарить вас обеих за все.
Коробочка Лилли была меньше. Она, покраснев, сказала, что не может принять подарок, но все же заглянула внутрь. С приходом осени она несколько раз говорила, как сильно хочет перчатки. В коробочке лежали перчатки из кожи козленка, кожа была желтовато-белая, как сметана, и мягкая, как масло, а подкладка – из сатина.
– Ох! – воскликнула она, краснея. В ярко-голубых глазах застыли слезы, Лилли погладила перчатки и, заикаясь, поблагодарила меня.
Мария ошеломленно сняла крышку со своей коробки и открыла рот, вытащив ярко-голубой плащ.
Вольтиана настояла на этом оттенке голубого
