– Однажды Император согласится… – Он подергал себя за бороду. – Однажды он с благодарностью поприветствует твою армию.
Мою армию. Вино воспламенило у меня в желудке пожар, сделав достаточно храброй, чтобы задать вопрос.
– Как ты думаешь, отец гордился бы мной? – На самом деле было глупо с моей стороны всей душой желать одобрения от мужчины, который никогда не хотел со мной увидеться. Я нахмурилась, разглядывая кончики своих туфель. – А он… Он знал обо мне?
– Знал, – кивнул Микельмас. Он помедлил. Потом сказал: – Он хотел стать отцом.
Почему-то от этих слов стало еще хуже.
– Почему же тогда он ушел?
– Сложно сказать. Эй, не выжирай всю бутылку. – Он вырвал ее у меня из рук. – Я не знаю, что бы твой отец думал о том, чего ты добилась, но он бы гордился тем, какая ты, – сказал Микельмас. Очень странное высказывание, я ничего не поняла.
– Спасибо тебе за то, что отлично его заменяешь, – мягко проговорила я.
Он покачал головой.
– Я не очень-то хороший учитель. Но ты – хорошая ученица, – пробормотал он. А затем выпил.
Когда я забралась в постель и задула свечку, голова у меня кружилась. Воздух в комнате был прохладным, и я зарылась в одеяло. Вокруг стала плескаться тьма. Возможно, я сегодня слишком много выпила.
Уже засыпая, я почувствовала, что о чем-то забыла, но тут же соскользнула в сон.
Густой серый туман закружился у моих ног, но я не почувствовала прохладу. Я старалась держать себя в руках. Где я? На астральной плоскости? Но как…
Саше Фенсвика из трав. Предполагалось, что я положу его к себе под подушку, чтобы не попасть в астрал.
Проклиная свою глупость, я ущипнула себя за щеки, стараясь проснуться. У меня в жилах запульсировала паника. Мне нужно проснуться. Я должна, потому что, если я не проснусь, он сможет найти меня.
А затем я услышала, как кто-то прошептал мне на ухо: «Мисс Хоуэл. Какая приятная неожиданность».
На меня смотрел Ре́лем.
20
Проснись. Проснись.
Я, спотыкаясь, отошла от него в сторону. Как я могла повести себя настолько глупо?
Но Ре́лем не нападал. На самом деле на его бескожем лице было написано изумление. Очевидно, он точно так же, как и я, не мог поверить, что я настолько тупая. На нем были хорошо сшитый темно-синий костюм и белая льняная рубашка. По крайней мере, рубашка была бы белой, если б не была испачкана запекшейся кровью.
Он обыденным жестом отжал свои окровавленные рукава. Затем низко поклонился, согнувшись в талии. При любых других обстоятельствах он сошел бы за джентльмена, приглашающего меня потанцевать.
– Я удивлен, что ты вернулась, после всех этих месяцев защиты. – В его взгляде была заинтересованность. Он подумал, что я сделала это намеренно.
Если бы я сказала ему, что напилась и заснула, то выглядела бы еще более глупо, чем теперь, поэтому я промолчала. Когда он подошел ближе, я в знак предостережения вспыхнула огнем.
– Ах, да! Твои способности.
Он улыбнулся еще шире.
Заставь его думать, что ты это спланировала. Играй. Сейчас же!
– Я подумала, что мы можем поговорить. В конце концов, ты и правда назвал меня по имени, – сказала я, изо всех сил стараясь говорить обыденным тоном и без страха в голосе. – Я не могла не подивиться почему.
– Я хотел бы услышать твою собственную версию на этот счет.
Я пожала плечами:
– Моя версия, скорее всего, неправильная.
– Очень может быть… – Он ходил вокруг меня кругами, и я поворачивалась, стараясь держаться к нему лицом.
Церковные колокола зазвонили в тумане, немного приглушенно, но все равно отчетливо.
Я взмолилась, чтобы колокола разбудили меня, но такой удачи не случилось. Ре́лем остановился, чтобы еще раз отжать рукава. Темные капельки крови исчезли в волнообразном тумане.
– То, что я сказал тебе в ту ночь, когда ты уничтожила моего прекрасного Корозота, по-прежнему в силе. Ты очень сильно меня интересуешь. – Он впился в меня безжалостно-пристальным взглядом.
– Ты имеешь в виду мои таланты в обращении с огнем?
Ре́лем рассмеялся:
– Да, довольно необычная способность. Но огонь – это еще не все, что меня волнует. Ты на удивление изобретательна, моя дорогая. Это ваше новое оружие весьма оригинально. Мне стыдно, что я упустил это из виду.
Мне стало любопытно, как он узнал об оружии. Он видел раны Каллакса или ему доложили фамильяры? А если и так, то как же, черт побери, они об этом узнали?
– Скажи мне, наша сегодняшняя встреча – это твоя идея или тебя послал Гораций Уайтчёрч?
Он фыркнул, а если учесть, что у него не было носа, то это было неприятное зрелище.
– Я полагаю, Орден никогда бы не позволил обычной сорвиголове колдовского происхождения настолько явно использовать свои способности.
Откуда? Откуда, черт побери, он мог узнать о моем происхождении?
Он провел рукой по своему влажному подбородку:
– А, понимаю, тебе любопытно, как я дошел до твоего маленького секрета.
Нас кто-то предал?
Ре́лем поднял руку и знаком остановил меня: кажется, он читал мои мысли.
– Ты же знакома с Говардом Микельмасом, ведь так?
– Я не хочу слушать твою ложь, – ответила я.
– Тогда послушай правду из его уст. – Ре́лем прищурил свой единственный желтый глаз. – Спроси его, что случилось однажды в Иванов день в тысяча восемьсот двадцать втором году. Спроси Микельмаса, что он сделал со мной.
С этими словами Ре́лем поднял руку и загорелся голубым пламенем.
Я упала с кровати, запутавшись в одеяле, и лежала на полу; виски пульсировали.
У меня все еще болела голова от вина. Но она болела недостаточно сильно, чтобы я проигнорировала увиденное.
Наконец, поднявшись, я зажгла свечу, села за письменный
