Мне стало тоскливо от самого голоса Сойку, и сердце защемило от слышимой в ее тоне глубокой сердечной боли. И все-таки я спросила:
– И о чем был разговор?..
Богдана судорожно выдохнула, нервно сцепила пальцы рук.
– Он хотел услышать мой ответ на его предложение.
«Не может быть! Я ослышалась?»
– Он предложил вам стать его женой?
Богдана усмехнулась и наконец посмотрела на меня темным саркастическим взглядом.
– Жену он себе уже выбрал.
Я ошалело моргнула.
– Но тогда… Нет… Он не мог вот так…
– Да, моя милая девочка. Он признался, что любит меня, но сделать женой не может в связи с моим положением, порочащим его в обществе. Непозволительно для принца связывать себя узами брака со служанкой. Не вышла я родословной для лейлиара. А вот любовницей…
– Любовницей?! – прошипела я. Вскочила, полная негодования, и со злостью пнула стену. – Высокородная циничная сволочь!
Богдана тоскливо усмехнулась:
– Что-то вроде этого я и сказала, когда отказывала. Не слишком вежливо. Принц был в ярости. Надо же, какая-то прислуга ему отказала! Мне было приказано покинуть академию в течение суток. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Я долго гуляла по академическому саду, думала, как тебе сказать. Вернулась под утро. А вскоре и ты пришла.
– И теперь мы обе сидим здесь, – подытожила я.
Сойку поправила складки платья.
– Не думаю, что если бы я дала согласие, это могло бы нас спасти. АлваАру нужно хорошенько мозг вправить, у него с этим беда. Совсем свихнулся на долге перед государством и королевских принципах.
– Это уж точно!
Тихий стук в дверь заставил нас обеих вздрогнуть. Приоткрылось маленькое оконце.
Я поднялась.
«У сумасшедшего принца для нас еще что-то припасено?»
– Зения! – раздался дрожащий шепот.
Лада!
Я кинулась к окошку.
В него уставились расстроенные лица моих девочек.
– КалЛей! – зарыдала Нейли.
– Девчонки! Как вы сюда попали?
– Нам декан подсказал. И заклятию для отвода глаз стражам научил. Вот только камеру он открыть не может. Здесь сам лейлиар постарался.
– Знаю, – вздохнула я.
– Но мы вот… – Салли сунула в оконце руку с небольшим бумажным пакетом.
Я взяла его, раскрыла. В нем оказались две булочки и яблоко.
– ХилЛмар пришел в себя? – спросила, отставив пакет на пол. Есть совсем не хотелось.
Лада грустно помотала головой и выпалила:
– Ой, Зения, там такое творится! Приехал лей Дебор и требует тебя вернуть. У него документы, тобою подписанные.
Девчонки постарались заглянуть в окошечко все разом.
– Ты правда давала согласие на замужество с канцлером Севера?
Жади сочувствующе на меня посмотрела, а я обреченно вздохнула.
– Судя по всему, давала, – ответила тихо. – А АлваАр? Он согласен вернуть меня канцлеру?
ЗаРия поморщилась.
– Лейлиар заявил, что ты предательница государства и должна отвечать по нашим законам. Там такое творится! Ох… Назначен межгосударственный суд. Приглашены свидетели и независимая комиссия.
– Короче, меня либо канцлеру отдадут, либо…
– Повесят! Или голову отрубят! – завыла в голос Нейли. – КалЛей, что делать-то?!
Я уныло улыбнулась:
– Ничего. Девочки, спасибо вам за все. Я горжусь, что училась вместе с вами. Честно. Но если узнают, что вы приходили, рядом сидеть будете.
Лица девчонок побледнели. Я постаралась придать голосу хоть немного бодрости:
– Нежить нашу берегите!
Лада нахмурилась:
– Хоть один шанс есть?
– Если ХилЛмар придет в себя.
И вдруг замерла.
– Девочки, милые, ни за что не подпускайте никого к палате нашего преподавателя. Если Дебор узнает о том, что принц до сих пор жив и находится в академии… ХилЛмару несдобровать.
Девчонки переглянулись. Я видела, им очень хотелось узнать, что же произошло на самом деле, но было не время для расспросов.
– Стихиями ляжем, Зения. Думаю, нужно декана предупредить, – твердо произнесла Лада. – И постараемся сделать все, чтобы тебя вытащить.
Нейли испуганно оглянулась.
– Может, все-таки вам попытаться сбежать?
– Куда? Да и как?.. На камеру охрану сам АлваАр ставил.
Девочки переглянулись.
– Как что-то выясним, доложим, – отчеканила шепотом Салли.
– И знай, – добавила Жади, – мы не верим, что ты могла навредить лейлиару ХилЛмару.
– А в то, что я дракон, верите? – спросила напряженно.
– В то, что дракон, – верим! – подмигнула Лада. – Мы все твою силу чувствовали. Но убить принца ХилЛмара…
– А то мы не видели, как ты на него смотрела, – сказала и тут же покраснела Дейра.
Я опустила взгляд.
Разве теперь это имеет значение? Принц умирает, а я сижу в подземелье, ожидая смерти. Потому что любое решение АлваАра для нас с Богданой смертельно.
– Пока, КалЛей. Не унывай!
Окошко закрылось, и мы с Сойку снова остались вдвоем.
– Булочку хочешь? – спросила я, чтобы хоть как-то разорвать вновь образовавшуюся тишину.
Ведьма посмотрела на меня. Я вздрогнула от ее пронзительного взгляда и того, сколько решимости и ярости в нем было.
Богдана поднялась, подошла ко мне.
– Булочку? Ты еще способна думать о еде? Муратова, да ты никак смирилась с нашей участью и следом за ХилЛмаром помирать собралась? Лично меня такая перспектива не радует. Я считаю, не для того меня боги с тобой послали, чтобы один эшафот на двоих разделить.
Она прикрыла глаза. Губы ее начали шевелиться в беззвучном бормотании. Развернулась резко, так, что воздух всколыхнулся, и я четко ощутила, как он начал сгущаться. Мне даже дышать стало тяжелее, грудь словно сдавливало сильное цыганское заклятие. Вот оно как бывает… Пульс отчаянно бился в висках.
Богдана, не глядя под ноги, подошла к стене и ударила в нее ладонями.
– АлваАр сказал, никто не сможет… – начала я, пытаясь привести ведьму в себя.
– К чертям безумного лейлиара! Он нас, братьев и себя погубит, – голос Сойку был глух и слегка подрагивал, будто говорила древняя старуха. – Ишь, задели его за живое… Сердцу мы не верим, а сбрендившему сознанию – запросто. Магию он наложил! Плевала я на его магию! Я цыганская колдунья. Шувани! И мать моя была шувани. И бабка. И прабабка! Все в моем роду были шувани. Но пришел принц и сказал, что он сильнее моего древнего рода и я должна подчиниться. На честь свою наступить!
Она порывисто повернулась и глянула на меня бесовскими горящими глазами. Волосы ее растрепались, и выглядела Сойку как самая настоящая колдунья. Темная и злая. Очень-очень злая. Уверена, если бы она с таким видом хоть раз на лекцию пришла, у нас бы ее предмет от зубов отскакивал. От клацающих от жути зубов.
Богдана подняла руку и погрозила пустоте пальцем:
– Еще посмотрим, кто сильнее! Хранителя он нашего разжаловал! Я ему разжалую! Не хнычь, Муратова! Распоясались совсем лейлиары здешние. Темные они! Ага! Ведьм они вешают. Да сейчас! На веки вечные они Богдану Сойку, дочь Драгомира запомнят!
Зловеще пообещав последнее, она опустилась на колени. Руками уперлась в пол. Снова бормотание и непонятные пугающие вскрики разнеслись по камере.
Я испуганно отошла к стеночке. Колдовство Богданы
