– Две, – возразил с дивана Себастьяно.

– Ведь он же собирался убить меня по приказу Анри!

– Нет, не по приказу, – пояснил Хосе.

Этого я не ожидала и сперва даже не знала, что сказать. Но потом я представила себе Гастона на виселице с петлей на шее, и у меня ком к горлу подступил.

– Прошу тебя! – повторила я.

Хосе еще раз вздохнул.

– Хорошо, я попробую что-нибудь предпринять. Только не дергай меня теперь из-за Анри, тут я не властен. Кроме того, у нас есть дела поважнее, – он пошел к двери. – Я сейчас добуду карету. Вам пора вернуться домой.

Хосе вышел из комнаты, а я присела к Себастьяно.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

– Пока что полон адреналина. Но уже начинает болеть.

– Может, тебя отвлечет, если ты будешь мне рассказывать. Все с самого начала. Как ты сюда прибыл. Как потерял память. И… хм, та коза, которая была вместе с вами в «Золотом петухе». Ну, ты понимаешь…

– Нет, – сказал он.

– Ну, ты же должен ее помнить! Эта потаскушка просто вцепилась своими когтями в твою руку и пожирала тебя глазами так, словно ты ее личный джекпот!

– Конечно, я помню ее. Она всегда с нами есть ходила. Но ничего там не было. Ни с ней, ни с какой другой. Потому и сказал «нет».

– О, – я не стала скрывать облегчения. – Рассказывай дальше! Например, про бороду, – я осторожно погладила его подбородок. – Ты ее специально отрастил, потому что здесь почти у всех мужчин бороды, или просто бритвы нормальной не было?

Положив руку на лоб, он тихонько застонал.

– Не думаю, что меня отвлечет, если я несколько часов подряд буду все объяснять. Может, мы повременим с этим, пока мне не сделают операцию?

– Конечно, – тут же забеспокоилась я. – Сильно болит?

Выпростав руку, он обхватил мой затылок и притянул меня к себе.

– При правильном отвлечении не очень.

– И какое же, по-твоему, правильное? – спросила я, почти прижавшись губами к его губам.

– Я думал, мы немного поторгуемся насчет непогашенного долга.

Против такого предложения возразить было нечего.

Хосе, как и обещал, вернулся с каретой, а Жак и Жюль с помощью кучера перенесли туда Себастьяно. Лейб-медик короля пожертвовал в качестве обезболивающего несколько ложек макового сока, от него Себастьяно клонило в сон. Ему с трудом удалось какое-то время не закрывать глаза, чтобы попрощаться с близнецами.

– Вы – настоящие друзья, – тихо сказал он. – Спасибо за прекрасные деньки.

– Один за всех, и все за одного, – громко ответили Жак и Жюль хором. Это были последние слова, которые я слышала в Париже 1625 года. И подумала, что они очень кстати.

По пути в Булонский лес я постепенно узнала всю предысторию нашего приключения. Себастьяно дремал, а Хосе в это время, вопреки собственному обыкновению, кое-что мне рассказал.

Зеркало показало серьезные отклонения в историческом процессе. Король-Солнце не родился, абсолютизма как предпосылки для революции и начала эры свободы никогда не существовало. В последующие столетия Париж снова и снова раздирали религиозные войны и терроризм, хуже, чем Белфаст во времена Ирландской республиканской армии. Причиной этого, как определили, стало одно событие в 1625 году – убийство некой знаменитой личности. Себастьяно послали с заданием этого не допустить.

Но Анри – это действительно его настоящее имя – все спланировал основательно. Заметив, что находится на грани провала, он организовал несчастный случай, при котором Хосе был ранен, и сам провел переход во времени, позаботившись о том, чтобы Себастьяно забыл, кто он.

Подчиненный ему Страж времени в Париже – Гастон – был продажным ничтожеством, поэтому Анри не опасался, что тот его выдаст. Но Себастьяно неожиданно оказался серьезным препятствием. Неосознанно он продолжал делать то, что нужно, чтобы все-таки выполнить задание. Он поступил на службу в гвардию кардинала и больше не отходил от него ни на шаг.

Зеркало Эсперанцы показало, что на ход истории может серьезно повлиять еще одно событие – разрыв между королем и королевой из-за бриллиантов. Все должно было решиться на балу. С этим мы могли справиться только совместными усилиями.

– Одного я никак не пойму, – в задумчивости сказала я, в то время как карета продолжала в ночи свой путь к Булонскому лесу. – Мы мешали Анри, поэтому он хотел отправить нас домой через портал на мосту. Почему же, когда это не удалось, он просто не убрал нас с Себастьяно перед балом?

– Он не такой, – пояснил Хосе. – Кроме того, в чем бы тогда состоял для него вызов?

Его слова дали мне на какое-то время пищу для размышлений.

– По крайней мере стража схватила его, – произнесла я наконец. – И что же теперь с ним будет?

– Ничего. Он давно уже отправился дальше.

Эту новость мне сперва нужно было переварить. Видимо, такие банальные приспособления, как тюремные стены и железные цепи, Старейшин надолго удержать не могли.

Какое-то время царило молчание. Наконец я сказала:

– Анри мне очень нравился. Он был так мил со мной. И я его так жалела. Но получается… – я прервалась. – Получается, он только играл.

– Нет, – тихо сказал Хосе. – Он не притворялся. Внешний вид – это да. Но во всем остальном – нет. Он – жертва страшных религиозных преследований. Весь город тогда затопили кровью его единоверцев. У него были молодая жена и двое маленьких детей, и все они погибли в ту ночь. Среди убийц были сторонники отца Ришелье. Преследования не закончились, они продолжались сначала при Ришелье, затем при Короле-Солнце. Сотни тысяч гугенотов вытеснили из страны, обескровили культурное наследие Франции. Анри хотел не допустить этого, и в широком смысле его намерения даже законны, – Хосе покачал головой. – Но последствия его вмешательства, разумеется, нанесли бы непредсказуемый ущерб всему историческому процессу, даже если не сбрасывать со счетов кровавое упоение Великой Французской революции.

Я смотрела на него во все глаза.

– Да кто же вы такие – Старейшины? Откуда вы? Что-то наподобие олимпийских богов? Как у Перси Джексона? Только с путешествиями во времени? А может, на самом деле вы вовсе и не старые, и все это маскарад? И что там у тебя за этой чертовой глазной повязкой?

Сонным голосом в разговор вмешался Себастьяно.

– Ты что, думаешь, так он тебе все и расскажет?

Я вздохнула.

– Вообще-то нет, – затем я решительно посмотрела на Хосе. – Но когда-нибудь я все равно это выясню.