— У вас еще есть вопросы, господа? Или мы можем отпустить свидетеля?
— Есть. — Я незаметно заложил ее записку в бумаги и теперь разглядывал их, делая вид, что пытаюсь сосредоточиться, а на самом деле недоуменно созерцая три строчки: "Спросите про Картуа! Старшая дочь, старшая! Заставьте колдунью снять перчатки!"
— Скажите, вы смогли выполнить поручение помчицы Картуа и найти ее дочь?
Лидия вскинула голову, слезы на ее лице мгновенно высохли, взгляд стал жестким. Кажется, она опять выбилась из роли наивной глупышки.
— Да, смогла.
В зале прокатился шумный вздох удивления.
— Я нашла Катрин Картуа, вернее то, что от нее осталось. Мне пришлось подкупить одного из громадских стражников, которые охраняли улики из поместья, улики, которых якобы не было! Вот!
И Лидия преспокойно достала пузырек, подписанный "13 июля 948 года, Катрин", и протянула его судье. Отец Валуа опасливо и аккуратно взял пузырек, прочитал надпись вслух.
— Ваша честь, я протестую! Это гнусная клевета! Откуда мы можем знать, что это и откуда его на самом деле взяла свидетельница.
— Ваша честь, я отдала этот пузырек безутешным родителям и получила плату за работу. Но когда господина инквизитора подло отравили, когда он оказался при смерти, а все улики уничтожили, что же мне оставалось делать? Разве могла я быть в стороне? Он дважды спас мне жизнь, я просто обязана была отплатить ему хоть чем-нибудь. Поэтому я умоляла помчика Картуа передать мне пузырек обратно, чтобы доказать вину госпожи Малко!
Судья задумчиво слушал, крутя в руках пузырек. Потом, к моему удивлению, сорвал пробку и нанес немного жидкости себе на руку. Кожа на его руке мгновенно разгладилась и помолодела. В воздухе отчетливо запахло сладковатой грибной плесенью.
— Ну что ж, зелье явно колдовское, я принимаю его в качестве доказательства. Но госпожа Хризштайн, — судья сурово взглянул на Лидию. — Вы же понимаете, что надо еще доказать, что оно именно из поместья помчицы Малко? Назовите стражника, которого вы подкупили, и если он подтвердит ваши слова…
— Нет! — Лидия решительно замотала головой. — Я не буду его выдавать. Все свидетели запуганы. Андрий Кривож может…
Я среагировал мгновенно, потому что ждал этого. Лидия мне смертельно надоела за стойкой свидетеля, я каждый раз дергался и гадал, чего еще от нее ждать.
— Довольно! — резко прервал я ее. — У меня больше нет вопросов к свидетелю. И я заявляю о вызове нового свидетеля, профессора Андрия Кривожа!
Я ждал реакции стороны защиты: отец Бульвайс казался растерянным, он явно ничего не знал, а вот лицо помчицы перекосилось в злобной гримасе. Я удовлетворенно кивнул головой.
Судья просмотрел бумаги и спросил меня:
— Господин обвинитель, этого свидетеля нет в списке заявленных.
— Знаю, ваша честь. Я специально не заявил его, поскольку опасался, что с ним может случиться то же, что с остальными свидетелями по данному делу. Простите меня.
Колдунья склонилась к защитнику, что-то ему прошептала, и тот подскочил как ужаленный:
— Ваша честь, я протестую! Гнусные инсинуации стороны обвинения переходят всякие границы, а вызов незаявленного свидетеля — это просто лицемерное затягивание процесса!
Судья задумчиво покрутил дужку очков и решил:
— В этом деле много странностей… И очень мало свидетелей, готовых давать показания. Господин Тиффано, вы обеспечили явку свидетеля?
— Да, — кивнул я.
— Тогда я разрешаю.
В самом дальнем ряду поднялся неприметный старик, полностью седой, худой и сгорбленный,
который медленно прошаркал к стойке свидетеля. Профессор был очень, очень стар, но глаза светились ясностью и умом.
— Назовите свое имя.
— Профессор Андрий Кривож, давно уже отошел от дел и не преподаю.
— Вы знаете обвиняемую?
— Да, я хорошо знаком с помчицей Малко.
— Расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились.
— Тридцать лет назад я заведовал кафедрой фармакологии при Академии. С помчицей Малкой нас свели общие знакомые, она очень интересовалась работами по косметологии и была готова пожертвовать крупную сумму на разработку эликсира молодости. А я был амбициозным дураком, которому хотелось прославить свое имя.
Старик горестно покачал головой. Я подал ему стакан воды.
— И я взял деньги. Работал круглые сутки, исследовал все новые составы кремов и настоек. Помчица постоянно дергала и подгоняла меня. Она старела, каждая новая морщина приносила ей ужасные страдания, она просто с ума сходила! Поэтому, когда ко мне обратился заезжий купец с запрещенными к торговле экзотическими товарами из Мертвых земель, я преступил закон. Я купил у него почти все, что было. И стал проводить опыты. Среди прочих диковинок был странный светящийся гриб. Именно его экстракт дал невероятный эффект. Исчезали не только морщины, но даже старые шрамы! Это было просто удивительно! Я продемонстрировал свою находку помчице и тут же получил крупную сумму для продолжения опытов. Я сделал новый заказ тому купцу, потом еще один. И, конечно же, я пытался культивировать этот гриб, чтобы выращивать его и не зависеть от поставок. Но ничего не получалось. Грибница чахла в любой почве и при любых условиях. Я был в отчаянии. Тогда я еще не знал, что в это время помчица проводит собственные опыты…
Старик дрожащей рукой поднес ко рту стакан воды, сделал глоток. В зале стояла гробовая тишина. Лицо отца Бульвайса наливалось кровью.
— Купец сказал, что больше не будет рисковать, доставлять товар становилось все более накладно и опасно. Я поехал к помчице в поместье сообщить эту новость. Она казалась очень странной, совсем безумной, потащила меня в подвал. Все это время она тоже пыталась вырастить этот гриб, в отличие от меня, у нее получилось. Грибница прекрасно прорастала в… — старик тяжело сглотнул. — В человеческом теле. Она заразила спорами гриба свою дочь. Заперла бедную девочку в подвале и смотрела, как ее тело разъедает страшная грибная плесень… Я пытался образумить помчицу, но она накинулась на меня и приказала убираться.
Профессор замолчал, молчал и я.
— Я уже стар, мне мало осталось, поэтому хочу хотя бы перед смертью облегчить душу. Я должен был донести на помчицу, остановить ее, но она пригрозила мне. Контрабанда товаров из Мертвых земель — тяжелое преступление, и я мог бы лишиться всего. Кроме того, спустя несколько месяцев она приказала мне уволиться и уехать. И забрать с собой ее дочь. Она ей была больше не нужна, но помчица щедро заплатила тогда и платила исправно каждый месяц деньги на содержание девочки. Я думал, что на этом все закончилось, и заботился о несчастной, думая, что искупаю свой грех. Если бы я только знал!
Мне вспомнилась записка Лидии, и осененный страшной догадкой, я спросил:
— Уточните, о какой из двух дочерей помчицы Малко сейчас идет речь?
Старик поднял голову и очень твердо сказал:
— Конечно, о старшей.
