Все его тело напряглось от ее прикосновения.
– Что скажешь, Majnun? Это просто для отвода глаз, я уверяю тебя.
Она говорила низким голосом профессиональной соблазнительницы, от которого у него перехватывало дыхание; ему приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы казаться спокойным.
– Я нужна тебе. Ты и сам это знаешь. Если меня там не будет, ты никогда не найдешь «Божественную Поэзию».
Она провела пальцами по его шее, прямо под подбородком. Он не мог дышать.
– Ладно, – выдавил он.
– Обещаешь? – прошептала она. – Мне нужно, чтобы ты сказал это вслух.
Он тяжело сглотнул.
– Обещаю. Я объявлю тебя своей любовницей и возьму с собой на Зимний Конклав.
– Обещай, что поделишься со мной всей информацией, которую только сможешь найти, – продолжила она.
Лайла расстегнула первую пуговицу его рубашки и положила руки ему на грудь.
– Ладно. Я обещаю, – хрипло сказал он.
Лайла наклонилась к нему, и ее темно-алые губы остановились в нескольких сантиметрах от его лица.
– Хорошо, – сказала она.
Северин почувствовал, как что-то обожгло его кожу. Он зашипел и посмотрел на ее руку, унизанную браслетами, которые на самом деле оказались запаянными металлическими проволоками, сотворенными из того же материала, что и клятвенные метки. Теперь его собственное обещание было выжжено у него на руке. Ожог болел всего несколько секунд, прежде чем металл растворился у него под кожей.
– Я научилась не доверять твоим словам, – сказала она. – Поэтому мне пришлось принять меры предосторожности.
– Как…
– Я училась у лучших, – она улыбнулась и потрепала его за щеку.
Он поймал ее за запястье.
– Нужно быть осторожнее со своими обещаниями, – сказал он низким голосом. – Ты хоть поняла, какой контракт только что заключила?
– Я прекрасно понимаю, что делаю, – прищурилась она.
– Неужели? Потому что ты только что согласилась проводить каждую ночь в моей постели на протяжении следующих трех недель. Я еще напомню тебе об этом, можешь не сомневаться.
– Я и не сомневаюсь, Majnun, – мягко сказала Лайла. – Уверена, мое присутствие не станет для тебя соблазном. Ты даже сможешь целовать меня время от времени, чтобы все поверили в наш маленький спектакль. Ведь это ничего не значит, помнишь?
Она соскочила с кровати и направилась к двери.
– С днем рождения, Majnun, – сказала она, перед тем как выйти. – Спи крепко.
Той ночью он так и не смог сомкнуть глаз.
40
Гипнос
Гипнос торопливо спускался по лестнице «Эреба».
На улице стоял мороз, а все камины тушили на ночь: это значило, что матриарха Дома Ко́ры ждал во всех смыслах холодный прием. Она крепко укуталась в меховую накидку и не спешила ее снимать. Гипнос понял, что сегодня отделается коротким визитом.
– Зачем вы приехали посреди ночи? – устало спросил он.
Даже если ее оскорбил его неприветливый тон, она не подала виду.
– Скоро начнется Зимний Конклав.
– Да что вы говорите, мадам. К вашему сведению, у меня тоже есть календарь.
Она облизала губы и покосилась на дверь.
– Ваш друг, месье Монтанье-Алари… вы уверены, что он больше не попросит нас провести тест на право наследия?
Гипнос нахмурился. Никто не мог с уверенностью сказать, что придет в голову Северина в следующий момент. Возможно, он попросит об этом снова. В прошлый раз он отказался из-за довлеющего над ним горя. Пройдет время, и он может решить, что снова хочет вернуть свое наследие.
– Я не могу сказать наверняка.
Матриарх закрыла глаза.
– Убедитесь, что он не попросит об этом снова. По крайней мере, пока он не поможет Ордену найти Падший Дом.
– Чего вы мне недоговариваете?
Она замешкалась, но все же продолжила:
– Мы провели тест двух Колец, когда последний патриарх Дома Ванф погиб при пожаре.
– Все знают, что результаты того теста были фальсифицированы…
– Нет, не были.
На мгновение Гипнос потерял дар речи.
– Что вы такое говорите?
– Я говорю, что он – не кровный наследник Дома Ванф. И он никогда не должен об этом узнать.
Примечание автора
Я завтракала и слушала Национальное Общественное Радио, когда впервые услышала о человеческом зоопарке, где показывали филиппинцев. Филиппинская деревня стала самым популярным «экспонатом» во время Всемирной выставки в Сент-Луисе, штат Миссури, в 1904 году. Посетителям было любопытно посмотреть на «примитивное» племя игоротов, которых организаторы выставки заставили резать и есть собак.
Эта информация меня потрясла. Я не могла поверить в существование такого понятия, как «человеческий зоопарк».
Этот печальный исторический момент привел к появлению мира «Золотых волков». Особенно на его создание повлияли события на Всемирной выставке в Париже в 1889 году, где главным «развлечением» стал человеческий зоопарк под названием «Нигерийское поселение», который посетило около двадцати девяти миллионов человек. Я – наполовину филиппинка, наполовину индианка, и колониализм течет в моих венах. Я не могла сопоставить ужасы, происходившие в те времена, с его роскошью и очарованием. Услышав слова «девятнадцатый век», я всегда представляла себе куртизанок, «Мулен Руж», блестящие вечеринки и шампанское.
Я хотела понять, каким образом это время получило название La Belle Époque, буквально «Красивая Эпоха», с таким пятном на своей репутации. Я хотела изучить ее красоту и уродство, взглянув на происходящее глазами людей, которых не желает принимать общество. И, в конце концов, я хотела отправиться в приключение.
Исследование того времени само по себе оказалось приключением. Я узнала, что национальный филиппинский герой Хосе Рисаль действительно был в Париже в 1889 году. Я узнала, что во времена Belle Époque Париж активно поддерживал науку и искусство, но в то же время погряз в антисемитизме. Он быстро распространялся по Европе и особенно укрепился в Российской империи.
Признаю, я позволила себе много вольностей в отношении хронологии и достоверности, но я никогда не разделяла красоту и ужас, которые так прочно сплелись в истории XIX века.
Если мы откажемся видеть уродливую сторону прошлого и будем пытаться ее смягчить, мы рискуем стереть весь путь, по которому дошли до нашего времени.
История – это миф, написанный победителями и завоевателями. События, которые кажутся нам хорошими, могут со временем исказиться в коллективном сознании человечества. Плохие же, напротив, расцвести и засиять в новом свете. Я хотела написать эту трилогию не для того, чтобы поучать или осуждать, но для того, чтобы задаться вопросом…
Где настоящее золото, а где всего-навсего блестящая мишура.
Благодарности
Долгое время я думала, что не смогу написать эту книгу. Ее масштаб казался мне нереальным. Все элементы пазлов были разбросаны в полном беспорядке. Персонажи шипели на меня, когда я подходила слишком близко. Но в итоге я нашла подход к этому миру и держала голову над водой благодаря следующим людям.
Я благодарна за поддержку издательству Wednesday Books, которое стало мне семьей. Спасибо Айлин, познакомившей меня с миром романтической литературы и поверившей
