– Да при чем тут это! Просто на твое место я попрошу у Палыча другого жениха. Пусть там хоть жребий тянут, но зять местного торговца мне нужен позарез, моему баронству, нашему анклаву, понимаешь, Коль? Не понимаю, чего ты кобенишься, ломаешься как целочка? То тебе хоть рабыня сгодится, то вдруг умная и красивая, мало того, молодая и со связями, спортивная и боевитая девушка в жены предлагается, а ты в отказ. Или у тебя какие-то комплексы, хотел именно рабыню, чтобы чувствовать себя повелителем?

Я заметил, как после этих слов на скулах Лины надулись желваки, и взгляд, который она бросила на парня, ощутимо похолодел.

– Это у тебя комплексы, – буркнул он. – Развел гарем, и вообще…

– Коль, – перебил я его, – да или нет?

…И все-таки я его уломал. Хотя и сильно сомневался, ведь не желай товарищ сам того, то заставить жениться на купеческой дочери его бы не смог никто. Скорее всего, запал на одну из них еще на ужине, а сопротивлялся скорее из вечной мужской привычки ходить как можно дольше не окольцованным.

Утром наша троица была у ювелира самыми первыми клиентами. Буквально сразу, как только он отпер дверь и снял засовы со ставней, мы шагнули в его лавку. Узнав о желании провести обручение по одному из орочьих законов, он посоветовал несколько украшений. Точнее, всего два – заколку, которую нужно вплести в косичку на виске, и крупную серьгу. Оба украшения были выполнены в форме мужского полового органа. Узнав это, Колька немедленно встал на дыбы. На уговоры ушло десять минут и заверение, что знак увидят только купец и его дочери, для которых ничего постыдного в таком украшении не будет, скорее наоборот. Второй частью жениховского набора был небольшой, скорее декоративный, чем боевой, кинжал, один на несколько одинаковых ножен. Все это ювелир обещал изготовить после полудня. Но и стоила такая срочность немало.

Пока заказ готовился, мы навестили торговцев и мага, кто вчера согласился прибрести часть нашего товара. Потом заказали праздничную одежду. Разделавшись с необходимыми делами, мы занялись подготовкой к предстоящему сватовству. К сожалению, Лина мало что знала, лишь самые основы. Впрочем, особых торжеств не будет, это она пообещала точно. Скорее всего, короткая процедура помолвки, пир в семейном кругу и проводы молодоженов в их племя или дом.

Короткую косичку Кольке заплела Лина, пожертвовав прядь собственных волос, которые вплела в короткую стрижку парня. Конечно, каштановая косичка на виске среди темно-русых волос смотрелась непривычно дико, но – скрытая до поры шляпой – посторонний взгляд не резала. Колоть же ухо под серьгу парень отказался наотрез.

В два часа после полудня от ювелира примчался мальчишка посыльный с сообщением, что наш заказ готов. Вскоре серебряный фаллос размером с мизинец украсил прическу моему товарищу. Пока он не спрятал голову под шляпой, я едва удерживался от ржача, когда смотрел на него. Второй частью заказа и основной стал короткий серебряный кинжал, к нему ножны в количестве четырех штук.

– Так вы же к Пику Лафизу свататься идете, так? А у него четыре невесты в доме, – сообщил ювелир, когда я задал вопрос, зачем лишний предмет.

Посыльный с одеждой из бельевой лавки появился у нас в гостинице ближе к пяти вечера. Все это время я и Колька просидели как на иголках. И только Лина выглядела абсолютно безмятежной.

И вот настал тот миг, когда я вошел в лавку Лафиза. За прилавком стоял один из племянников, второй сидел в правом ближнем углу в полумраке, выполняя роль охранника.

Поприветствовав знакомых клыкастых парней, я попросил провести к их дядюшке.

– Господин барон, мне очень приятно, что вы меня не забыли, – поклонился купец, потом перевел взгляд на смущенного Кольку, который держал шляпу в руках, и не смог сдержать довольной улыбки. – Прошу вас пройти в мой скромный дом.

Никаких хождений вокруг и около не было, купец практически сразу перешел к делу. Принял у Кольки ножны, потом на его громкий крик пришли его жены, которым он их вручил.

– Это хорошо, что вы принесли с собой четыре одинаковых предмета. Вчера-то только дочки мои дома были, а еще проживает племянница, та еще егоза и вечно ей дома не сидится… то есть пока еще в девках ходит, вот ей и некуда силу девать, – сказал Пик. – Красивая девушка и умная, знает четыре языка, легким мечом владеет лучше любого дружинника, из лука бегущего оленя бьет на сто шагов. А дочки мои счету обучены, в рисовании достигли высокого мастерства, черчение и знание небесных тел долго изучали. А уж с кинжалами в руках они против троих воинов выйдут и не опозорят честь рода!

Глядя на скисшее лицо Кольки, я едва сдерживался от ухмылки. Вряд ли он ожидал, что в жены ему женские варианты д’Артаньяна будут предлагать. Кого бы он ни выбрал, простой жизни у него не будет точно. Даже жаль его немножко где-то в глубине души.

Лафиз заговаривал нам зубы и развлекал как мог добрых сорок минут, угостил отличным вином, рассказал не одну историю из своей богатой на приключения жизни, постоянно расхваливал дочек и племянницу, причем последнюю как бы не больше родных кровинушек.

И вот, наконец, к нам вышла молодая жена Пика, сообщив, что девушки готовы и ждут решения своего жениха.

Четыре девушки сидели на стульях в соседней комнате нога к ноге, одетые в простенькие наряды, но сшитые из дорогой ткани, сообщающей о достатке семьи, с минимумом украшений, вроде сережек и цепочек, причем все были одинаковые, наверное, тоже часть традиции. Каждая из девушек зажимала между бедер пустые ножны горловиной вверх. Если бы они были перевернуты, это означало бы, что девушка против замужества или конкретно данного жениха. Впрочем, ему не возбранялось самому перевернуть ножны. Свадьба была бы, но мужу потом пришлось бы не раз доказывать, что он достоин, силен и умен. Самое худшее, это когда в ножнах уже вложен клинок. Так девушка показывала, что пойдет на всё, даже на убийство мужа, настолько он ей неприятен.

Три девушки мне были знакомы по вчерашнему ужину, поэтому я во все глаза уставился на четвертую, ту самую племянницу, о которой так хорошо отзывался Пик.

«Хороша чертовка! – восхитился я, рассматривая незнакомку. –