Грохот в дверь поднял нас через три часа.

– Витя! Виктор! – орал кто-то под окнами.

Мы с девушкой посмотрели друг на друга ошалевшими глазами, в которых еще не выветрился сон до конца, и мало что понимая.

– Витя, бляха-муха, да вставай же ты!

Первым делом я и Машка бросились прикрываться от взглядов друг друга. Спали-то полностью голыми, даже не накрываясь простыней, а утром при свете поднявшегося солнца мигом вспомнили про стыд. И только надев штаны (Маша закуталась в простыню и умчалась к себе), я подскочил к окну.

– Что случилось? – поинтересовался я у тезки, перегнувшись через подоконник.

– В больнице очнулись те самые, которых ты от пауков спас, и устроили дебош. Обезоружили двух парней, закрылись в комнате с санитарками. Есть раненые, тяжелые, сейчас над ними бьется Ромка.

– Я сейчас, – торопливо произнес я и отпрянул от окна. Так быстро, как сейчас, я не собирался никогда. Уже через три минуты я стоял на улице рядом с Виктором, а за мной выходили големы.

В больнице было пусто, точнее, отсутствовали пациенты и врачи, вместо них сновали мужчины с оружием.

– Где они? – обратился я к Сан Палычу. – И кого захватили?

– Клавку и… твою Аньку, – хмуро сказал он. – Очнулись сначала двое мужиков, им стали помогать, пить дали, а потом они, как ожили более-менее, обезоружили охранников и закрылись в комнате, где сидели. Ну, и вместе с ними санитарки две.

– А что хотят?

Тот посмотрел на меня, покачал головой и постучал у виска пальцем.

– Ты чего? У них язык ни на один земной не похож. Вот тебя ждали, чтобы ты вломился с големами внутрь, а то они на людей без твоей команды не нападают.

Что есть, то есть. Я после инцидента в Казачьем Засаде дал приказ големам не атаковать людей. Не хватало мне внутренних разборок или конфликта с какой-нибудь партией спасшихся землян. Людям вполне хватит вида металлических солдат с холодным оружием, чтобы воздержаться от нападения.

– Тогда я пошел.

– Вить, – мужчина придержал меня за локоть, – ты там не руби сгоряча, если вдруг что… ну мало ли, разобраться бы… да и расспросить их нужно. Когда мы еще сможем встретить местных.

– Вот и разберусь, – мрачно пообещал я.

– Вить, не дури!

– Все нормально будет, – я вынул из кармана «Осу» и показал реконструктору. – Постараюсь этим справиться.

Дверь в палату, куда поселили неизвестных, самураи вынесли одним легким ударом ноги. Да и что там двери той, обычная клееная плоская коробка из тонких реек и ДСП, покрытая ламинированной «под дерево» пленкой. Ее пятилетний ребенок легко поднимет, если без коробки.

Дверь развалилась на куски, открыв небольшую баррикаду, сложенную прямо за ней из кроватей. Несколькими секундами позже в правой стене с треском образовалось отверстие, в котором показалась фигура Дровосека, и рядом с ним, разнеся остатки стены, встал Чаппи. Перегородки между палатами состояли из тоненьких брусков, на которые были набиты листы тонкой фанеры, гипсокартона или ОСБ, а проем был заложен трехсантиметровым пенопластом или минеральной ватой (некоторые перегородки и вовсе были в один лист в целях экономии материала). Так что для големов пройти сквозь больницу от стены до стены, не пользуясь дверьми, не составило бы труда.

Как только големы оказались в комнате, в Дровосека ударила ветвистая молния, заиграв на его торсе множеством искр, похожих на электросварку. Пара секунд воздействия магии – и я почувствовал, что Дровосек исчез.

Одновременно с боевым заклинанием из комнаты донесся рев и залязгал металл.

Разметав баррикаду, самураи вклинились в драку, удерживая на расстоянии противников своими длинными клинками. Приказа убивать у них не было, просто угрожать, не выпускать из комнаты и, по возможности, лишить оружия.

Четверо мужчин в больничных балахонах для больных (один в один, как женская дешевая ночная рубашка до колен) пытались нанести урон големам при помощи пары мечей, кинжала и самодельной дубинки, сделанной из ножек стула (стальные трубки были отломаны и связаны в пачку, для удобства одна была слегка выдвинута вперед, ну прям связка очень длинных гранат из какого-нибудь военного фильма). Точнее сражались трое, кто был вооружен мечами и дубинкой, третий, с кинжалом в руках, стоял рядом с женщиной. Это она только что прикончила моего голема. Правда, ударив молнией, она устало облокотилась на своего защитника, а тот свободной рукой придержал ее за талию.

Анна и ее напарница, женщина лет тридцати, сидели на корточках в дальнем углу целые и невредимые.

«Слава богу!»

– Бросайте оружие! – крикнул я. Не надеялся, что поймут, но рассчитывал, что интонация и жесты скажут им, чего я добиваюсь.

Один из мечников оскалился, поднырнув под меч голема, прыгнул ко мне и… нарвался плечом на пулю травматического пистолета. На таком плевом расстоянии да еще с удобным лазерным целеуказателем я бы муху сбил в полете. Как только он оказался на полу, приходя в себя от встречи с кусочком металла в резиновой рубашке, один из самураев придавил его ногой, наступив между лопаток.

– Бросайте оружие! – повторил я. – Живо!

Зачем-то воин с кинжалом шагнул к санитаркам, отпустив свою боевую подругу и при этом что-то грозно выкрикнув.

За это получил сразу две пули – в бок и в спину. Одна попала в район правой почки, вторая угодила точно между лопаток. От двух сильнейших ударов мужчина рухнул на пол, как мешок с картошкой, и затих.

Четвертую, последнюю пулю пришлось потратить на магичку. Вовремя увидел, как ее правая ладонь засветилась мертвенно-бледным светом, после чего навскидку пальнул ей в живот, заставив согнуться пополам и упасть на колени на пол, где женщина и скрючилась в позе эмбриона.

Я навел оружие на оставшихся бойцов, но кажется, те не собирались сдаваться. Метнув в меня дубинку, воин в смешной больничной рубашке бросился на меня, сумел проскользнуть мимо самурая, который не мог сдвинуться с места, так как удерживал самого первого подстреленного, и миг спустя влетел в стену от тычка пяткой копья Чаппи. Последнего просто прижали к стене, не обращая внимания на его крики и попытки нанести