В ответ Пунелло пожал плечами.
– Минимум четверть миллиона лет, с тех пор как у Приипири имелись почитатели. Судя по изображениям на той стене, мимо которой мы проходили, он был таким же ракообразным, как и раса, которая его придумала.
– Которые по земным стандартам вовсе не являются ракообразными, – заметил Луцман. – Почему он неоднократно меняет свой пол? Когда мы разрыли песок и прошли сквозь первый люк в крыше, там, перед перекрестком, то увидели большую статую божества в облике мужчины. После первого уровня встречались только женские изображения, затем – изображения гермафродитов, а позже – и вовсе бесполых существ. Здесь, внизу, на каждой фреске мы встречаем его во всех четырех видах. И тем не менее везде нарисован, без сомнения, именно он.
– Ну, если уж на то пошло, не является ли это, в сущности, намеком на повседневную жизнь среднего смертного – подобно тому, что мы обнаружили в других храмах? Свидетельство того, что их богам поклонялись, но, случалось, и игнорировали. Таким образом, это устойчивое повторение одного лишь Приипири – Приипири, каким он являлся будь то за работой или в игре. Подобное увлечение игрой кажется странным, если принять во внимание, сколь зловещим божеством считали его прочие марсиане.
– А вы – нет? – внезапно спросил Боул. – Я делал отличные снимки этого очаровательного персонажа во всех его проявлениях, и он мне нравится все меньше и меньше. Я не знаю, почему древний Марс наложил на него табу, но он, безусловно, производит впечатление счастливого палача. Честно говоря, я вообще жалею о том, что встретился с ним. Я не испытываю удовольствия, шатаясь вокруг места, где поклонялись марсианскому дьяволу, и я так и не понял, откуда взялся люк в крыше. Такое впечатление, что обитатели этого храма знали, что он будет однажды погребен в пустыне.
Хартвик сделал было нетерпеливый жест в сторону пяти лежащих перед ними коридоров, но вдруг замер и принялся водить вокруг лучом нашлемного фонаря, пока тот не уперся в прикрытое прозрачной пластиной визора лицо Боула. Ранее, в Бабблбурге, поручая ему вести экспедицию в легендарный храм Приипири, члены Марсианской археологической ассоциации утверждали, что в эту партию отобраны наиболее психически устойчивые исследователи.
Но они ничего не сказали по поводу гарантий стабильности психики фотографа, с неудовольствием припомнил проводник по пустыне. Боул был одним из немногих охотников с объективом, имевшихся в том археологическом раю, которым стала мертвая планета: он снимал самые ранние раскопки в Гулфиуме и Еярнее, когда были найдены первые, еще весьма смутные намеки на культ Приипири, и потому его кандидатура не вызывала сомнений.
– Вполне возможно, они предполагали, что конец их цивилизации – а следовательно, прекращение строительства каналов – заставит пустыню вновь перейти в наступление, – предположил Пунелло. – Я признаю, что редко встречаются расы, способные возводить постройки, исходя из предвидения собственного угасания, но вспомните, какой высокоинтеллектуальной, не говоря уж о технологиях, была марсианская культура. Марсиане определенно обладали даром телепатии и, вполне вероятно, даже даром предвидения. И причина, по которой Приипири вас так пугает, кажется таким живым…
– А если вы в отличие от нас не считаете его живым, то почему употребляете настоящее время?
– А? – Археолог застыл с открытым ртом.
– Отлично! – резко ворвался в разговор голос Хартвика. – Неужели сейчас самый главный вопрос, это были ли у этого пурпурного рака рога или раздвоенный хвост? Профессор, в какую из этих пяти дыр вы хотите пойти? Уклон становится все круче, так что нам следует быть вдвое осторожнее, чем во время путешествия по Меркурию. И если мы встретим чье-либо воплощение, Боул, не забывайте, что у вас, Луцмана и Пунелло имеются смертоносные трубки, казу, а я несу базуку.
«Мне остается только надеяться, что у вас, Боул, нет чего-нибудь вроде ракетного оружия, – мысленно добавил он. – Вести подобные разговоры в таком месте!»
Археолог повернулся к Луцману:
– Учитывая одностороннюю направленность архитектуры, я полагаю, мы можем с прежним успехом поворачивать влево. До сих пор такой выбор вполне себя оправдывал.
– Влево? – Луцман повернулся и, нахмурившись, окинул взглядом изображенного на фреске Приипири, который, извиваясь, плыл по каналу, наполовину скрытый водой. – Нет необходимости, если…
В наушниках раздался страшный треск, и все четверо резко обернулись. Биоареолог, прищурившись, быстро оглядел видневшийся за многочисленными проходами склон, ведущий на поверхность, в пустыню.
– Это Бхишани! – закричал он. – Должно быть, провалился в люк и не смог вовремя встать на ноги!
Хартвик поспешно всмотрелся – да, действительно, по направлению к ним, подобно небольшой лавине, летела размахивающая конечностями фигура.
– К стене! – крикнул проводник. – Если он в нас врежется…
Он бросился вправо, прихватив по дороге Боула, в то время как Луцман и Пунелло метнулись к противоположной стене. Прежде чем обе пары успели исправить свою ошибку, индийский археолог долетел до туго натянутого кабеля, соединяющего их в туннеле, и вся экспедиция превратилась в перепутанный клубок тел.
Они прокатились по центральному коридору, оттолкнулись от наклонной стены и на полной скорости врезались в четырех красных идолов, стоявших в небольшом круглом зале.
Хартвик первым встал на ноги, исследовал свой скафандр на предмет разгерметизации и пошевелил конечностями, проверяя, не сломана ли какая-нибудь из костей. Ничего не обнаружив, он опустился вниз и раздраженно повернул Бхишани на спину.
– Ты понимаешь, что ты наделал?
Лицо археолога-ассистента под разбитым визором шлема приняло синеватый оттенок.
– Я почувствовал, как дернулся кабель, – слабо прозвучал в наушниках его голос. – Поднял люк… наклонился… поскользнулся… я не виноват… зачем вы дернули… – От холода у него перехватило дыхание.
– Эй, Луцман! – крикнул проводник марсианскому биологу, который, постанывая, принял тем не менее вертикальное положение. – Скорее! Помогите мне опустить щиток и закрыть трещину в его визоре.
Вдвоем они потянули круглый кусок металла с макушки шлема. Щиток также погнулся при падении. К тому же его намертво заклинило. В конце концов Хартвик прекратил мучиться со сломанными защелками и резким рывком натянул щиток на визор, поспешно зафиксировав аварийные зажимы. Но к тому моменту, как он заметил прореху в кислородном резервуаре Бхишани, тело несчастного безжизненно обвисло.
– Бедняга, – пробормотал Боул. – Погибнуть таким образом.
Пунелло уже тоже был на ногах.
– Возможно, наш кислород…
– Никаких шансов, – ответил проводник. – Марс слишком быстро расправляется с такими, как мы.
– Не могу понять, каким образом он ощутил рывок за шнур. Если бы кто-то из нас дернул, остальные обязательно должны были заметить.
– Поговорим об этом завтра, – предложил Хартвик. – В любом случае единственная возможность выбраться из этого сумасшедшего лабиринта – это двигаться вдоль кабеля, пока он еще ведет на поверхность. Пошли!
Проводник направился к входу в туннель, остальные последовали за ним – обвисший провод служил им путеводной нитью.
Аккуратно сложенный кольцами кабель лежал внутри туннеля!
– Бхишани, должно быть, оборвал его, когда свалился! – срывающимся голосом крикнул Луцман, но быстро сумел справиться с эмоциями и
