Губы горели от глупого поцелуя, с которым я полезла к Хенсли. И щеки горели — то ли от стыда, то ли от злости.
Он мне не ответил, даже глаза не закрыл. Я поняла это, когда распахнула свои и слишком близко увидела бесконечную тьму его радужек.
Дура! Что я делаю?
Линк спала на диване, закутанная в покрывало, и я знала, что будет спать еще несколько часов. После попытки прыгнуть с высоты ее словно покидали все силы, и малышка проваливалась в глубокий сон. Первый раз я испугалась, притащила лекаря, но тот подтвердил, что девочка просто спит.
Убрала кудряшки со щеки Линк и поднялась. Надо пройтись. Иначе я сойду с ума!
На глаза попалась бутыль с вином, что принесла Марта. Подношение пылилось в углу, и я подумала, что мне не помешает добрый глоток спиртного. Прихватила бутылку и вышла из дома, тихо закрыв за собой дверь.
Я шла бездумно. Обошла дом, свернула с тропинки и двинулась вниз, к холмам. Застыла, пораженная. Там, внизу, цвело поле. Еще несколько дней назад пустое, сегодня оно укрылось фиолетовым покрывалом, и даже здесь, на холме, был слышен медовый запах лаванды. Словно зачарованная, я пошла к этому яркому полю, к этому бесконечному волшебству природы. Свои туфли я скинула где-то у кромки и босиком встала на теплую землю. Аромат лаванды окутывал шлейфом, и мне хотелось раскинуть руки и побежать, вопя от радости.
Я и раскинула, и побежала.
А устав, упала в цветы, глядя на проплывающие в синеве неба белые облака и слушая жужжание шмелей.
Так и лежала, пока все не испортил один противный гад. Шерх Хенсли собственной персоной. Его тень заслонила мне солнце, и я подумала, что в этом есть что-то символичное.
— Как ты меня нашел? — хмуро спросила я.
— Это было несложно, — хмыкнул он. — Ты бегала здесь и что-то вопила. Тебя было слышно даже в Дейлише.
Я фыркнула. Врун.
— Дейлиш с другой стороны холмов.
— София, — перебил он, — нам надо поговорить.
— Если ты решил снова завести свою шарманку и велеть нам убираться, то не трудись!
Я махнула рукой и пошатнулась.
Шерх прищурился, потянул носом.
— Ты что, напилась? — подозрительно протянул он.
— Сделала несколько глотков, — заявила я, ткнув в него бутылкой.
— Ну да. Видимо, поэтому ты носилась по полю как умалишенная.
— Я носилась, потому что… носилась. Ты не поймешь, — гордо заявила я. — И вообще, отойди. Ты мне солнце заслоняешь.
— Час назад ты была готова работать у меня поломойкой и кухаркой, — мрачно сверля меня взглядом, заявил Хенсли.
Я пожала плечами. Ну и что? Ему не понять сложную женскую душу. Я сама ее с трудом понимала. Шерх встал на колени, внимательно рассматривая меня. Меня это злило.
— София, вы с Линк должны уехать…
— Да сколько можно! — взорвалась я, резко усаживаясь. — У тебя что, развлечение такое? Прогонять меня?
— Ты не понимаешь! — обозлился он. — Это опасно!
— Что опасно?
— Жить со мной в одном доме! — заорал Хенсли. — Опасно! Именно поэтому вы должны убраться отсюда! Я дам тебе осколки, у меня их достаточно! Хватит, чтобы жить в Дейлише или еще где-то…
— Я. Никуда. Не уйду! — процедила ему в лицо.
— Упрямая рыжая зараза! — яростно выдохнул он. — Ладно. Я сам уйду. Сам.
— Что? — опешила я. Такого уж точно не ожидала.
Шерх глубоко вздохнул.
— Я запечатанный маг, ясно тебе?
— А?
Запечатанный маг? Я не сразу поняла, о чем он. А когда поняла…
— О, Духи…
— Дошло, наконец? — зло бросил он. — Поняла, чем это грозит? Тебе и Линк?
— Сколько лет? — выдохнула я. — Сколько лет… печатям?
— Семь. — Он отвернулся. — Любые сильные эмоции — это угроза для них. Ясно тебе? А ты меня…
— Что?
— Бесишь! — рявкнул он. Подышал, пытаясь успокоиться. — Я уеду. Утром.
— Нет, — покачала головой. — Не надо…
Он вдруг с силой сжал мои плечи, встряхнул.
— Ты оглохла? Ты слышала, что я тебе сказал? Ты должна не уйти, должна бежать от меня, поняла? Поняла?!
— Поняла, — четко сказала я ему в лицо. — И не уйду. И ты тоже.
— Зараза! — рыкнул Хенсли и вдруг впился мне в губы. Жадно, горячо, мучительно.
Я знала, что он делает. Хочет испугать меня, хочет оттолкнуть. Оттого и кусает мне губы, оттого и рвет пуговицы на лифе платья. Толкнул, прижал к нагретой солнцем земле. Запах лаванды смешался с запахом мужчины, кружа голову, сводя с ума… Я обвила руками его шею, зарылась пальцами в темные волосы. Гладкие. Тяжелые. Хенсли вздрогнул и замер на миг, почувствовав мое прикосновение. И тут же обхватил мое лицо, снова терзая губы, тараня языком. Желание пьянило голову сильнее вина… я хотела его. Забери меня жрот, я хотела этого мужчину. С его яростью, с его ненасытностью, его ранимостью. С его непонятной и пугающей сущностью, всего — целиком. И потому лишь выгнулась дугой, подставляясь его губам, когда Шерх стянул верх моего платья вместе с нижней сорочкой и втянул в рот сосок. Застонала, и Хенсли дернулся, словно не веря. Я же пыталась стянуть его одежду, все эти бесконечные слои ткани! Куртка, безрукавка, рубашка, еще одна… о Великие Духи! Да на нем было столько одежды, что можно сдуреть, пока доберешься до кожи! Я тянула, ругалась, шипела, пока Шерх меня целовал — тоже как-то беспорядочно и бестолково. Хотя какая, к жротам, разница, если мы оба слегка помешались, и каждое прикосновение обнаженной кожи, каждый влажный поцелуй рождал внутри невообразимое наслаждение.
И когда мы, наконец, избавились от ткани и Хенсли вдруг отстранился, я жадно глотнула воздух пересохшими губами. И решила, что убью его, если он сейчас уйдет. Утоплю в гейзере.
