– Шварц, ко мне! – шепотом скомандовала Алевтина, и ручной пес-мутант мгновенно оказался у ее ног, почти бесшумно выбравшись из запорошенных снегом кустов.
Девушка притаилась за бетонным блоком, выжидая. Группа, в которую входил Доктор Менгеле, два часа назад вышла из Мытищ.
О, как долго Аля ждала этого момента! Старый паук Геннадий затаился в своем логове, он почти год не показывался в Загорянке – с того момента, как отравил Юрия. Хитрый старый мерзавец боялся лишних вопросов, ждал, пока все забудется, уляжется. Нет, она помнит, она все помнит, и теперь настал час расплаты.
Порой Алевтине казалось, что ее затея слишком сложна. Почему бы не пристрелить дорогого папашу так же, из засады, рука не дрогнет, а уж в собственной меткости девушка не сомневалась. Слишком просто. Слишком. Это означало скомпрометировать себя перед руководством и пойти под трибунал, все же Доктор Менгеле слишком много значил для Валерия Станиславовича. Подставить себя ради этого негодяя? Впрочем, расстрела Аля не боялась, ей казалось, что последние несколько месяцев она живет на автомате, зачем-то ест, зачем-то спит, и волю к жизни подстегивало только настойчивое желание мести. Если Геннадий сдохнет, уже ничего не страшно, там – хоть на казнь. Но что-то внутри противилось такому бездарному концу. Да и не заслужил он легкой смерти, пуля в лоб – и в вечность? Нет, девушка хотела, чтобы он испытал тот же ужас, какой испытывала она, стоя перед ним в ожидании наказания или оставшись одна в темноте, лицом к лицу с мутантом. Доктор Менгеле должен сдохнуть так же. Ощутив на поганой роже зловонное дыхание, услышав звук разрываемой зубами собственной плоти. Скоро. Уже скоро.
Алевтине не хотелось загадывать, что будет дальше. Скорее всего, ее вряд ли сочтут виновной, даже если останутся свидетели. Все же Шварц не был безобидной болонкой, он оставался монстром, пусть послушным ей, – и в любой момент мог выйти из-под контроля.
Возможно, ее питомца расстреляют. От этой мысли было грустно, но с самого первого дня, когда Аля вошла в вольер, она заставляла себя не привязываться к псу слишком сильно. Один раз девушка позволила себе искренне, по-настоящему любить человека, как отца, как ближайшего друга и наставника. Боль утраты терзала ее до сих пор, и испытать ее снова было бы слишком страшно.
Безошибочным слухом опытного разведчика Алевтина уловила шаги. Пора. Вдохнуть. Выдохнуть.
– Шварц, ату! – шепотом приказала девушка.
Над рельсами взметнулась черная тень. Двое сопровождающих сориентировались мгновенно. Как же иначе – Геннадий Львович брал с собой лучших… И все же одного из них пес успел сбить с ног, прежде чем грянула автоматная очередь.
– Нет… – простонала Аля, потянувшись к кобуре.
Шварц даже не успел взвизгнуть, он умер мгновенно, разодранный в клочья смертоносным металлом. Один – один. Прежде, чем расстаться с жизнью, мутант загрыз незадачливого разведчика. Но по воле судьбы, Доктор Менгеле по-прежнему был жив.
«Какие силы тебя охраняют? Какому дьяволу ты продал душу, бессмертная ты тварь?» – с горечью думала Алевтина, медленно вытягивая пистолет.
Кажется, сегодня вся Вселенная была против нее. За что, почему так? Как охранники успели загородить его собой, почему он еще не сдох?! Идеальный, как ей казалось, план провалился, бесславно и бездарно.
Тихо-тихо девушка потянула предохранитель и положила палец на спусковой крючок. Нет, сегодня все должно завершиться, слишком много зла творит ее отец, слишком много слез пролито по его вине.
Звуки борьбы стихли, оставшийся в живых разведчик мазнул фонарем по рельсам, очертил круг. Было слишком снежно, чтобы что-то разглядеть. В пятнах света снег был алым от крови, над трупами клубился пар.
– Ненавижу… Я ненавижу тебя… – почти беззвучно, одними губами выговорила Аля. Палец до упора вдавил холодный металл. Щелчок, неприлично громкий в наступившей тишине. Осечка. – Черт!
Видимо, Геннадий Львович и впрямь продал душу дьяволу. Впервые в жизни верный пистолет подвел девушку.
– Руки вверх!
Алевтина отбросила бесполезное оружие и подняла руки. Все кончено. Что теперь будет? Едва ли Доктор Менгеле оставит ее выходку безнаказанной, только вот… На что хватит фантазии сумасшедшему ученому?
– Вперед.
Аля не помнила, как спустились в убежище, мысли были вязкими, как клей, девушку окутало какое-то странное, тупое безразличие. И усталость, бесконечная усталость. Скорее бы уже все кончилось.
Геннадий Львович, успевший снять защитный костюм, что-то достал из рюкзака, обхватил дочь за плечи. Алевтина замерла, пораженная этим отцовским жестом – Доктор Менгеле никогда не обнимал свою дочь. И спустя мгновение пожалела – в предплечье уколола иголка.
– А теперь, дорогая, ты немного поспишь, пока я закончу свои дела здесь, и мы отправимся в Мытищи. Там я займусь твоим воспитанием. Нет, пока можешь не бояться – это обычное снотворное, чтобы ты не наделала очередных глупостей и не сбежала, пока я буду занят, а еще – чтобы никто не знал о маленьком инциденте на поверхности. Для всех – ты просто решила навестить любимого папочку, – прошипел ей в ухо ученый, и его голос звучал зловеще.
Алю замутило от страха. Из бункера военных живой она уже не выйдет, и смерть ее будет страшной… Девушка хотела крикнуть, позвать на помощь. Пусть лучше расстрел, она была готова признаться в покушении на Геннадия Львовича – только не в Мытищи. Губы будто одеревенели, веки стали тяжелыми. Старый паук предусмотрел все. Теперь все кончено… Алевтина провалилась в сон.
Она проснулась спустя почти сутки, одетая в защитный костюм. Рядом стояли уже готовые к выходу Доктор Менгеле и его сопровождающий. Их провожал сам Валерий Станиславович.
– Поправляй здоровье, Птичка, и возвращайся, мы будем по тебе скучать! Совсем переутомилась, бедняжка, даже попрощаться ни с кем не успела, все спала, – он по-отечески обнял девушку и напутственно подтолкнул к выходу.
«Поправить здоровье?! Что отец наплел им всем? Нет, только не в Мытищи! Меня там убьют, страшно убьют!» – мысли текли медленно, с трудом, а язык не слушался вовсе.
– По…по… – Алевтина отчаянно пыталась выговорить «помогите», но в горло будто набили ваты.
– Пока, пока, дорогая. Еще свидимся! – помахал рукой командир, по-своему расценив странные звуки.
Гермодверь захлопнулась, и крошечный отряд вышел в зимнюю ночь. Аля еле шла, цепляя ногами каждую кочку, сейчас о побеге не могло быть и речи. К тому же, охранник Доктора Менгеле не спускал с нее дула автомата.
До Мытищ вместо расчетных трех часов добирались почти пять. Алевтина едва не окоченела от холода, под защитным костюмом не оказалось даже куртки, только тонкая рубашка. Геннадий Львович поглядывал победно – наказывать непутевую дочь он начал уже сейчас.
«Но ты, мерзавец, не учел одного. Что на морозе от твоих транквилизаторов нет толку…» Сознание прояснилось, и даже страх отступил, оставив кристальную ясность мыслей. Девушка старательно изображала прежнюю «пьяную» походку, чтобы отец ничего не заподозрил.
Отряд подходил к убежищу военных. Эту часть Мытищ Аля знала весьма неплохо, довелось в одну из вылазок обойти почти все окрестности. Только бы в этот раз повезло!
Мутанта в одном из зданий Алевтина приметила еще на подходе. Не зря она так долго тренировалась на площадке, дрессируя Шварца, сейчас ей было достаточно пары жестов руками, которые точно должны были раззадорить
