– Готов вас уверить, что чужаки существуют, – пожал я плечами. – Я лично убивал некоторых из них.
– Это все происки бриттов, – стоял на своем Благостаев. Кажется, он был помешан на этом пунктике. – Вот увидите, окажется, что это их внешняя разведка все подстроила. Так уже бывало…
– Корабль с доминаторами тоже бритты устроили?
– А тут вообще история мутная, – понизил голос начальник службы безопасности. – Кто этот корабль видел? Его даже в телескоп не разглядеть, потому как он болтается где-то с другой стороны Луны.
– Вы не верите императору? – удивился я такой откровенности, граничащей с предательством.
– Константину Платоновичу верю, а в чужаков не очень… Это все бритты!..
– А не слишком ли вы разболтались, господин Благостаев? – внезапно резко прервала его моя незнакомка под маской. – Ваше дело в чем заключается? Следить за безопасностью комплекса. Но вы и с этим справиться не можете, а беретесь рассуждать о вещах, в коих ничего не смыслите. Займитесь-ка лучше делом!
Как ни странно, Благостаев и не подумал огрызаться в ответ. Напротив, он опустил глаза и отошел в сторону. Видно, дама пользовалась здесь определенным влиянием.
Кто же она? Графиня С.? Нет, та старше. Баронесса Д.? Пышнее телом. А тут явно молодая, стройная женщина, весьма умная и жесткая. Только голос чуть изменен – не узнать…
– Через десять минут начинаем!
Группа разделилась на две части. Некоторые, как мы с дамой под маской, были здесь просто зрителями. Другие же являлись непосредственными участниками эксперимента. К слову сказать, охраны в лаборатории прибавилось. Все вновь прибывшие были вооружены и оружие держали наготове.
Я толком не представлял, что ждет всех этих несчастных, заточенных в клетки, но надеялся, что император все же позаботится о своих подданных. В конце концов, здесь были и женщины – и есть границы, которые человек не может перейти, чтобы продолжать считать себя человеком.
От каких-либо скоропалительных действий и решений меня удерживал еще и тот факт, что главную роль и главный удар Константин Платонович принял лично на себя. А что годится для первого лица империи, годится и для обычных граждан, не так ли?..
– Здесь собраны все отбросы империи. – Незнакомка под маской продолжала посвящать меня в суть происходящего. – Мы прошерстили все тюрьмы империи, отбирая подонков. При определенных условиях ментальная энергия людских разумов может быть высвобождена и применена координатором. Для нашей цели нам потребуется темная составляющая душ – этим обусловлен выбор подопытных.
– А так бы хватали людей прямо на улицах?
– Если было бы надо, хватали бы…
Детей среди обитателей клеток не было. Странно. Когда подселенцы занимались поисками маяка, они искали только среди детей. В итоге добрались до Адди… Сколько мертвых мальчиков и девочек мы нашли тогда. И ведь прежний император был посвящен в ту историю, более того, он принимал в ней непосредственное участие. И не в результате ли того старого поиска находятся здесь эти люди?
Профессор Морган подошел к пульту и переключил несколько тумблеров, потом потянул за рычаг. Электрические лампы под потолком усиленно замигали, одна не выдержала и взорвалась, обдав стоящих внизу осколками. Заплакала женщина.
– Я готов, – сказал Морган. – Отсчет пошел. Десять, девять, восемь…
С каждой произнесенной вслух цифрой он дергал один из рычагов. Гудение в зале многократно усилилось, лампы от перепадов напряжения мигали не прекращая. Казалось, все замерли на своих местах, даже перестав на время дышать. И люди в клетках, и мы, стоящие чуть в стороне, и охранники, и император. Все слушали, как профессор отсчитывал мгновения до старта эксперимента.
– Семь, шесть, пять, четыре…
Волосы у меня на руках и на груди встали дыбом. Электричество словно обтекало нас со всех сторон, витало вокруг нас в воздухе, над одной из клеток возникла электрическая дуга, через мгновение – и над второй, над третьей. Все клетки соединялись в единую систему, которую контролировал профессор со своего пульта.
– Три, два, один, ноль, старт!
В тот же миг дуга возникла и над клеткой императора. Самая крупная, сине-белая, она искривлялась в воздухе, словно лента в руках у маленькой девочки.
Запахло горелым мясом. Кто-то закричал от боли. Женщины даже не зарыдали – завыли в голос на запредельно высокой ноте, сливаясь в унисон.
Я не собирался становиться соучастником столь чудовищного преступления. Существует ли угроза империи, нет ли – все равно. Эти люди – они живые, они здесь, передо мной. Они – реальны!
«Дырокол» тут же оказался в моей руке. Я навел его на пульт. Уничтожу пульт – все кончится. По крайней мере сейчас.
Но выстрелить я не успел.
Незнакомка под маской ловким и сильным ударом выбила «дырокол» из моей руки. Он отлетел далеко в сторону. С ее стороны нападения я не ожидал, поэтому пропустил вдобавок и четко поставленный удар в челюсть. На несколько мгновений я впал в известное боксерам состояние грогги, когда едва стоишь на ногах, все вокруг плывет, в глазах пляшут черти, а ты собираешь свою волю в кулак, лишь бы не упасть, лишь бы удержаться, и дышать, дышать, дышать…
– Так надо, Кира, так надо… – Ее голос был полон искреннего сочувствия.
Охранники схватили меня сзади за локти. В обычном состоянии я бы легко вырвался, но сейчас всех моих сил хватало только на то, чтобы оставаться в сознании.
Горелым мясом запахло с такой силой, что один из охранников закашлялся, а второй согнулся в приступе рвоты. Тут бы мне и обрести свободу, но и меня накрыло волной удушья.
Я упал на колени и оставил на полу лаборатории поглощенную за день еду. Неожиданно дурнота отступила. Стало легче дышать, мысли перестали расплываться, а голова – кружиться.
Лаборатория была нашпигована электричеством. Я боялся сделать лишнее движение, чтобы не схлопотать разряд промеж лопаток.
Люди сгорали заживо, и никто не спешил им на помощь. От криков несчастных я чуть не оглох. Они не сумели справиться с болью и страхом. Я даже представить боялся, как они сейчас выглядят.
И в этот момент случилось то, ради чего все и затевалось. Над головами подопытных появилось слабое сияние – этакие ореолы радужного перелива цветов, искрящиеся мини-радуги. Все ореолы соединялись тонкими лучами в один пучок, а тот, в свою очередь, стремительно сливался напрямую с ореолом императора, который единственный был матово-черного цвета.
Некоторые люди не выдерживали, и их головы взрывались, как упавшие на каменную мостовую арбузы. Другие терпели, скрипя зубами, раздирая ногтями собственные ладони до мяса.
Что-то вновь мигнуло, и на несколько мгновений отключилось электричество. Но я не отрывал взгляд от императора и не пропустил момент, когда явилась она – мировая тьма, начало начал.
Казалось, над головой Костаса разверзлась бездонная пропасть. Бесконечная, всепоглощающая. Не имевшая ни начала, ни конца. Безвременная. Живая и неживая одновременно. С мириадами миров, крутящихся в вечном вихре, освещавших все вокруг светом дальних звезд. В этой бездне находилось все и вся. Потому что все существующее и несуществующее – бездна. Если и был бог – он был