В палату забежала молоденькая медсестра, свежая и доброжелательная. Она явно не знала о событиях минувшей ночи. Только избранные были задействованы в неудавшемся эксперименте, остальная же часть персонала просто работала, для них сегодняшний день был обычным, ничем не примечательным.

Я все не мог перестать думать о запахе горелого мяса. Он преследовал меня, обволакивал, и я вновь и вновь вспоминал ряды обгоревших трупов.

Медсестра осмотрела Грэга, сделала два укола и попросила меня выйти из палаты.

– Ему нужен покой, пусть ваш товарищ спит. Приходите вечером. Ему станет лучше. Или завтра…

Это меня полностью устраивало. Только объясняться сейчас с репортером мне и не хватало. Правда, я боялся, что до вечера не доживу.

Галантно поцеловав руку зардевшейся от смущения девушке, я вышел на улицу. Свежий морозный воздух охладил мое лицо, вытеснив из моей души запах горелых мертвецов.

Я возвращался в Фридрихсград.

Не был я отчаянным храбрецом, не был и сумасшедшим. И умирать я тоже не хотел. Просто решил, что так будет правильно.

К тому же в глубине души у меня теплилась надежда, что Костас ошибся, что никакой угрозы городу нет, как нет и корабля в космическом эфире с той стороны Луны.

Мало ли что ему там привиделось, человек он сложный, с раздвоенным сознанием. Кажется, недавно ученые ввели в обращение термин «шизофрения». Это понятие прекрасным образом описывало императора. Две личности, живущие в нем, желали разного. Поэтому и почти все его поступки носили двойственный характер.

«Эгоист» поблескивал хромированными боками на солнце. Мехваген подогнали прямо к ступеням, как я и просил. Мотор завелся с полоборота, я медленно поехал к воротам.

Погода стояла ясная, обещая чудесный солнечный день, вот только не уточняя, что далеко не каждый его переживет.

Ворота клиники открыли без малейших вопросов.

Я не встретил по дороге никого из местных высоких чинов. Даже Благостаев не соизволил проводить меня.

Дорога была свободна, никто не перегораживал колею повозками, я ехал в полном одиночестве. Но уже на подъезде к Фридрихсграду ситуация изменилась. Сначала мне навстречу попалась одна повозка, забитая перепуганными людьми. Старой кобылой правил столь же древний дед, ежесекундно понукая замученное животное. В повозке разместилось его семейство от мала до велика. Взгляд у деда отдавал безумием.

Я предусмотрительно пропустил телегу. Еще столкновения мне не хватало. Не расстреливать же бауэров из встроенной в «Эгоист» пушки. Но за первой телегой последовали и другие.

Бауэры, живущие в деревнях вокруг столицы, бежали прочь от города, побросав все свое имущество и прихватив с собой в дорогу самое ценное – самих себя и близких. И не только бауэры, горожане покидали Фридрихсград непрекращающимся потоком. Кто-то ехал на телегах или повозках, редкие богачи – на собственных мехвагенах, большинство же шли пешком.

А потом я услышал колокольный звон. Сначала – достаточно тихий, но по мере того, как я продвигался к городу, звон становился все громче. Звонили во все колокола одновременно. Такого не было еще никогда. Даже год назад, когда армия чужаков вторглась в Фридрихсград, колокола не звонили. Сейчас же тревожные переливы призывали всех и каждого бросать свои дела и спасаться бегством.

Поток беженцев только усиливался по мере моего приближения к столице. Я давно уже ехал по обочине, радуясь, что для особых колес «Эгоиста» снег не помеха. Поездка до города заняла на пару часов больше, чем в первый раз. На окраине стало совсем тяжело двигаться, хоть бросай мехваген, но я все же решил оставить при себе столь надежное средство передвижения. К центру города я добрался лишь незадолго до полудня.

Все же зря я думал об императоре Константине плохо. Он не бросил свой город, не предал людей, сразу после провалившегося эксперимента он выехал из клиники и прибыл в столицу. Эвакуация императорского хранилища и архивов началась еще ночью, а с первыми лучами солнца зазвонили в колокола.

Но времени было в обрез, все жители Фридрихсграда просто физически не успеют покинуть город, а назначенный час стремительно приближался.

Полдень – почему все плохое в моей жизни начинается именно в этот час? Середина дня – удобная точка отсчета, но я уже ненавидел эти сдвоенные стрелки на башне, словно руки, слившиеся в одну, поднятые для капитуляции вверх.

Дорогу мне преградил «страус». Железная махина стояла прямо посредине узкого проезда и вяло водила пулеметами влево-вправо. Дежурный офицер замахал на меня руками и побежал навстречу. Я вылез из салона и с удовольствием размял затекшие конечности.

– Назад поворачивай! Тут нет проезда! Не видишь, что ли? Запретная зона!

– Риттер, представьтесь! – Я махнул перед его очами императорским перстнем.

Фамильную печать знал каждый благородный человек империи. Офицер вытянулся во фрунт.

– Риттер второй категории виконт Гросс, дворцовая стража. Нас срочно бросили в город, мне лично приказано держать этот переулок под наблюдением. В центр не пускать никого. В городе введено особое положение. Вы же слышите колокола?

– Порученец по особым делам Бреннер. Колокола я слышу. Но мне нужно проехать. А вам я бы посоветовал покинуть Фридрихсград. Поверьте мне, виконт, скоро тут станет жарко…

Гросс зарделся, как девица, которой отвесили пошлый комплимент.

– Вы предлагаете мне оставить мой пост? Господин Бреннер, в другой момент я вызвал бы вас на дуэль. К сожалению, сейчас не могу себе этого позволить, но завтра ждите секундантов!

– Если оно будет, это ваше завтра, – мрачно проговорил я и вернулся в мехваген. – Убрать «страуса»!

Виконт махнул рукой водителю, следящему сквозь узкую щель бойницы за происходящим снаружи, и тот загромыхал рычагами, двигая чудовищного «страуса» в сторону.

Я не особо любил эти механические воплощения инженерного гения заокеанской корпорации «Механикс», которые Костас велел переоборудовать для собственного применения, да и сам пару раз чуть было не пострадал от них, но огневую мощь двух пулеметных стволов не мог не уважать.

Собственно, зачем я рвался в центр города? Грядущую бомбардировку можно будет наблюдать из любой точки, в этом я был уверен. И все же мне хотелось быть в центре событий и в этот раз. В последний раз.

Соборная площадь была почти пуста. Жители окрестных домов покидали город в спешке, в панике даже не заперев двери собственных жилищ, чем не преминули воспользоваться мародеры, для которых наступило настоящее раздолье.

Я видел, как весьма подозрительные личности покидают дорогие дома с котомками за спинами, но ни полицейские силы, ни особые армейские подразделения, экстренно вызванные в город, воров не останавливали – видно, не имели такого приказа. Да и сейчас, ближе к полудню, я видел все меньше и меньше представителей власти на улицах – думаю, Костас отдал всем четкий приказ к назначенному часу отступить к окраинам, а то и совсем покинуть столицу.

На месте воров я бы задумался. Если уж полиция бежит прочь сломя голову, то нет ли подвоха в гостеприимно распахнутых дверях состоятельных горожан.

Впрочем, не все благонадежные жители Фридрихсграда