— Нет, я вам не доверяю. Завтра я вас здесь уже не застану. Сделаем так — сейчас вы оденетесь, я подожду на улице, и потом мы пойдем к моему брату за разрешением встречаться. На этом основании я смогу просить стражу присмотреть за вами.
— То есть, я сейчас сама пойду запирать свою клетку?
— Это вопрос времени, когда о вас узнают. Брат не будет молчать, уже не молчит. Просто я успел первым — знал, где искать.
— Я подумаю до завтра. Помогать вам в охоте на себя не собираюсь. Не уверены, что застанете — ваша беда. А я уверена, что уйду в любом случае. Жаль, что вы так… У меня не осталось родных рядом, деда так и не увидела. Он много сделал для вас, а вы обижаете его родную кровь. Нехорошо это как-то, непорядочно.
— Я не подлец! Понимаю, что творю сейчас! И обижать никого не собираюсь. Но и вы не заставляйте меня это делать. Я не откажусь от вас добровольно, уже не смогу. Это не азарт и не корысть. Я сам не знаю пока что это такое… — подумал и неожиданно добавил: — Давайте вместе искать отца. Я приблизительно знаю, где он может быть.
— Вам с этого нужно было начать! Теперь я вам не доверяю! Обещаю посоветоваться с тетей. Ответ дам завтра. Большего сейчас не ждите!
Мы с ним давно уже вскочили со стульев и стояли, опираясь по обе стороны стола о столешницу. Я сжимала кулаки почти до боли. У него тоже побелели пальцы, уцепившиеся в деревянную кромку стола. Лицо у меня горело… ударить бы его чем побольнее, да бежать, пока не очнулся. Почти такие же кровожадные мысли читались на его лице. И азарт, кажется — именно азарт горел в глазах. Это меня отрезвило. Сама виновата, чего уж… Глаза наполнились слезами. Слишком много всего за последнее время, слишком… Опустила голову, не успела отвернуться. Слеза упала на стол.
Тяжелый вздох был ответом. Юрас сел. Смотрел на меня, думал.
— Не поможет… Я сейчас честно старался, все напрасно — не отпущу. Но и заставлять не буду. Сейчас или завтра сама придешь к нам. Я буду ждать завтра под вечер. Дед оставил кое-что для того, кто может прийти к нему и назовется родственником — сын ли, дочь или внуки. Брату ни к чему и мне тоже. Простое оружие, на память. Я интересовался — ценности не имеет. Брат не отдал, потому что ты женщина. Зачем тебе? Хотел занести твоему мужу, потом передумал — он не кровная родня. А передать велено кровной.
Заберешь, и спросим у брата разрешения на встречи. Просто как защита для тебя будет. Все будут знать, что ты моя. Надоедать не буду, обещаю, поверь. Провожу домой завтра и уйду. Мы на месяц уезжаем на заставу. Но тебя никто не тронет уже, не посмеют. Верь… — ты не чужая мне по отцу. Ты права, не с того я начал. Но ведь раньше действовало, — улыбнулся широко и открыто, показывая ямочку на щеке. Поднялся — высокий, серьезный, повзрослевший, придержал оружие. Протянул руку. Я быстро спрятала свою за спину.
— Обойдешься.
— Мы уже на «ты». Я тебя обожаю. — И опять эта улыбка. Невозможно не улыбнуться в ответ.
ГЛАВА 11
Вечером держали совет вдвоем с тетей. И то, что я узнала, не радовало.
Был способ передать силу ведуна перед смертью на расстоянии, заключив в какую-нибудь вещь. Чаще всего из металла — он долговечнее. Тут совпадало. И пока эту вещь не примут, ведун будет жить. Как только силу примут кровные, он умрет. Я отпущу его. Но знаю, что никогда не смогу это сделать, поэтому сила деда для меня недосягаема. И идти за кинжалом нет смысла.
Получается, что я вообще зря затеяла эту поездку. И оставаться здесь больше нельзя. Нужно уходить — стража в своем праве. Явно обидеть не обидят, но и жить спокойно не дадут. А то и сшибки из-за меня устроят. Тут дело уже и не так во мне, как в самом моменте состязательности. Слишком известна я в этом кругу и уже не важно, что слухи преувеличили мою красоту. Все равно престижный и желанный трофей. И тут уже ничего не поделаешь.
Вдвоем с тетей собирали меня в дорогу. Пересмотрели немногие вещи, выбросив старые и поношенные. Я положила в суму несколько пар нового нижнего белья, чулок, теплую кофту. Спрятала на поясе деньги, взяла что-то из еды. Собиралась ехать «продавать дом». Думала о Хадаре — все дрожало внутри. Вдруг правда все не так, как она говорила, вдруг не так…? Я еду к нему, хоть и страшно, и стыдно… но Кристя права — я тогда сорвалась по-детски.
За полчаса до закрытия ворот мы подошли к ним и светляки показали, что Юрас сегодня не караулит меня. Наглый мальчишка, самонадеянный и вредный. Вспомнился Велий… Он тоже был из этой же стражи. Так же не привык знать отказов, так же, видно, ставил условия и заставлял. Добившись желаемого, бросал — пропадал интерес. Вот и получилось то, что получилось.
Когда стало совсем уже темно, мы прошли в городские ворота, направляясь к лагерю обозов. Договоримся сейчас с теми, кто уезжает завтра утром в мою сторону. Тетя возьмет с них клятву, что довезут до места и не обидят. Ведун, дежурящий здесь сегодня, договор заверит.
На широкой, вытоптанной площадке под городской стеной кучковались группами телеги с укрытым непромокаемыми накидками, крепко увязанным грузом, и пустые, рассчитанные на пассажиров. Эти были с навесом на высоко поднятых изогнутых прутах, со сложенными сейчас накидками для сна и мягкой подстилкой из душистого сена. Мы с Кристей прошли сквозь толпы народа, греющегося возле больших костров. Нашли старшего в обозе, идущем в нашу сторону, договорились об оплате, решили все. Меня устроили спать на телегу к двум женщинам, а тетя ушла обратно, пока были открыты городские ворота.
Прощаясь, мы с ней расцеловались, всплакнули, расстроившись. А я уже решила для себя, что наше расставание ненадолго. Если не останусь дома, то вернусь к ней — она звала. А если все благополучно решится с Хадаром, заберу ее к себе — не молода уже, скоро придет старость, а ее лучше встречать рядом с родными людьми.
Утром, еще только небо серело, меня толкнули — пора. Выползла сонная из телеги, сладко потянулась, оглядываясь. И обмерла. Стоя совсем рядом и победно улыбаясь, на меня смотрел Юрас. Вытаращила от неожиданности глаза, отступая от него. А он молча скользнул ко мне, как гибкий кот. Схватив за руку, вложив в
