Фе…
Так что нечего пока строить планы. Поживем, как говорится, увидим. И тогда уже выберем того или ту, с фантастического перевоплощения которого или которой начнется его восхождение на Олимп, откуда другим богам в срочном порядке придется делать ноги. Потому что конкуренции он не потерпит.
Как же изгнать богов с Олимпа?
И вот тут-то ему и приходит в голову идея о переписывании старых книг.
Приходит внезапно. Пробирается в мозг исподволь, ползком. И прорастает там скорой цепкой плесенью, заставляя хозяина захлебываться от восторга.
Ведь это же невероятно перспективная мысль – стать королем любого печатного слова и казнить этих более или менее звучных подданных одним лишь мановением властной руки.
И сам Олимп тогда вдруг сможет оказаться лепрозорием для свергнутых с Неба. И Зевс-громовержец съежится до размера и характера крыловской заносчивой Моськи, зачем-то сменившей кличку. И богиня любви займет положенное ей место в земном борделе. И он сам подберет себе новый пантеон по личному усмотрению.
Да, он вполне ощущает в себе вкус к мифотворчеству и готов взяться за первый пробный сюжет прямо сейчас.
Только сначала надо выключить видеозапись с Толиком и сделать необходимые распоряжения по его делу.
– Внедритесь в эту семью, – говорит он своему главному помощнику – человеку с неподвижным лицом.
– Как именно? – спрашивает тот.
– Назовитесь представителями зарубежного благотворительного фонда в пользу детей-инвалидов. Пообещайте бесплатное японское автоматическое кресло новой модели. Потом подарите его, щелкнитесь для газеты. Станьте нужными и желанными. Пригодится.
И вот так радеть о каждом и каждой! Так разве же он и в самом деле не Господь Бог?!
Глава 4. 2010 год
Несмотря на щедро предоставленные ему тысячелетия, времени как следует обдумать свою ситуацию у него почти не было – все уходило на погружение в боль или на беспокойный сон, дарующий весьма слабое утешение, но все же необходимый телу.
С пробуждения же на рассвете и до самой ночи он мог думать только о мучениях и ни о чем другом.
Проклятая скала.
Проклятая цепь.
Проклятый орел.
Проклятая печень, которая все никак не может распасться бесполезным крошевом, а заживает и заживает вновь.
А ведь из всех богов Олимпа только один он – Прометей – был нормальным и креативным. Все же остальные просто растленная эгоистичная пьянь.
У них в мыслях одно: нажраться, совокупиться, помериться достижениями в первом и втором.
А он сотворил людей. Вылепил их из глины. Вдохнул в них жизнь. Научил обрабатывать землю и лепить горшки.
Кстати, если кто-то думает, что их не боги обжигают, то он сильно ошибается: если бы не Прометей – лучший из титанов – то фиг бы эти люди научились обжигу. Ведь и огонь с неба на землю принес он, за что и был наказан этим дебилом Зевсом, неспособным мыслить дальше собственного носа и собственного члена.
Казалось бы, не ты развел человеческую популяцию, так и не суй туда эти самые нос и член. Так нет же: как пригляделся к копошащимся внизу, тут же и распалился. Обрюхатил пару баб. На остальных наслал грозу и страдания.
Как же он их ненавидит!!!
Потому что ему на долю выпала лишь эта скала. И цепь. И толстый прут, протыкающий грудь и глубоко уходящий в камень. Чтобы не только уйти, но и пошевелиться, хотя бы сменить позу, не смог.
У орла клюв твердый, как титан.
Этот металл Прометей не успел показать людям, а сами они еще долго не найдут – куда им. Но он-то бог, и предвидения у него никто (даже Зевс) еще не отнимал. Так что он точно знает, что назовут титан титаном в честь него самого и его родных.
А Зевс – мелкотня. Злобный пакостник, который победил гигантов хитростью, но никогда не сравняется с ними ни силой, ни умом.
Что же делать? Что делать? Как избавиться от этого проклятого жребия: от скалы, и цепи, и орла?
Как пророку ему открыто: еще какая-то тысчонка лет – и явится освободитель по имени Геракл, может быть, самый лучший из порожденного им человеческого племени, и разомкнет цепи.
Но не обидно ли выжидать эту лишнюю тысячу? Быть распятым на скале и позволять дрессированной птице узурпатора питаться живою печенью?
О, как унизительно! Как мерзко!
А люди, люди-то каковы!
Он их породил. Он их любил. Давал, что просили. И даже, что не просили, потому что не знали, что надо попросить.
Все, все для них делал!
И хоть бы одна сука пришла с клещами и перекусила на хрен эту цепь! Нет, не пришли. И не придут. Придется ждать Геракла.
Или не ждать?
Как бы изловчиться и задушить этого проклятого орла? И сожрать его печень, предварительно изжарив.
Так ведь не схватишь – цепь не дает. Опутала вдоль и поперек, вдавливает в камень, стирает кожу в хлопья.
А под скалой море – окунуться бы туда, омыть затекшее титаново тело, залечить едкою морскою солью раны.
Как же победить орла? Как схватить и разорвать могучими руками на две кровавые части?
Он же не человек, бог. У бога не бывает атрофии мышц. Богу не полагается больничный. Даже после трех тысяч лет, проведенных в цепях на холодном камне. Даже с проткнутой грудью и изъеденной хищной птицей печенью.
Поэтому силы в руках хватило бы, лишь бы цепь поддалась.
– Здравствуй, Прометей! – кричит пролетающий мимо вечный мальчик на побегушках, олимпийский почтальон Гермес.
– И тебе не хворать, – с горькой иронией отвечает Прометей.
– Слышь, а может, замолвить за тебя словечко перед папой? – предлагает Гермес.
Он вообще неплохой мужик. Тоже людей обучал втихомолку. Научил их читать, писать, считать.
– Ну так как, что думаешь?
– А слабо не спрашивать у папы, а просто расковать меня и лететь себе дальше в своих крылатых сандалиях? – подначивает Прометей.
– Слабо, – честно признается Гермес.
– Ну и лети тогда, куда летел.
– Упрямый ты, черт!
– А вы все трусы и быдло. Знаете, что Зевс не прав, и молчите.
И закипает в груди у Прометея злоба. И думает он, что как только освободится из оков – своими силами или дождавшись Геракла – он всем покажет и всем отомстит.
Он такое устроит в этом поганом мирке! И тоже все будут молчать! Глотать и молчать!
Гермес утирает своим носовым платком пот с Прометеева лба. Это единственное, чем он может сейчас помочь.
– А ты куда летишь-то? – спрашивает Прометей, все же в глубине души немного благодарный Гермесу и за платок, и за разговор.
– Папа новую болезнь изобрел. Лечу распылять над Микенами.
– А Микены-то ему чем не угодили?
– На братца моего Персея разозлился старик…
– Не называй его стариком. Зевс моложе меня.
– Прости.
– Так что ты там говорил про Персея?
– Микены – его город. Вот отец и бесится. Вот и решил опробовать там новую бациллу.
– Дело дрянь, – говорит Прометей и сплевывает, следя, как ветер уносит его плевок прямо в голову орлу.
Орел отрывается на мгновение от клевания Прометеевой печени и возмущенно стряхивает