Мой тихий вопрос вырвал муженька из экстаза, и шальной взгляд переместился с руки на мое лицо, а Слааф счастливо выдохнул:

— Мальчик…

Затем сморгнул, попытался придать лицу более серьезное выражение и робко (уж чего не ожидала, так этого!) уточнил, при этом начав поглаживать мои пальчики:

— Ты не злишься?

— Какой интересный вопрос… — Я все-таки решила немного повредничать, но стоило мне это сказать, как на лице сидящего напротив мужчины отразились мировая скорбь и раскаяние, так что закончила я уже совсем другим тоном: — Ой, ладно тебе! Как будто я вообще могу на тебя злиться! Но с тебя завтрак! И на ручки! И…

Вот тут моя фантазия забуксовала, потому что я неожиданно поняла, что ничего не хочу. Вот ровным счетом ничего. Забавно даже…

— И? — Слааф уже умильно улыбался, наверняка сообразив, что гроза прошла стороной и Армагеддон отменяется.

— Я еще не придумала, — проворчав, села, закинула руки на плечи муженьку, притянула к себе поближе и, стараясь не рассмеяться, пригрозила прямо в губы. — Но должен ты мне будешь до конца наших дней.

— Договорились, мое сокровище. Начнем с завтрака?

— Да, с завтрака. Хотя нет! Куда ты смотрел и что увидел? — Я подняла руку с татуировкой, акцентируя на ней внимание.

— Начал проявляться браслет на запястье.

— Ага… — Это действительно было так, но, если бы Слааф не ткнул пальцем, я бы подумала, что это игра воображения — новые линии и завитки были едва-едва видны. — А пол ребенка?

— Об этом говорит форма завитков. Когда девочка — они более закругленные.

Чудно. Значит, мальчик.

Известие было настолько неожиданным, что элементарно не укладывалось в голове, и я поняла, что пока не время об этом думать. Беременна — и хорошо. Мальчик? Еще лучше.

Но завтрак ждать не будет! Да и в ванную комнату было бы неплохо наведаться, так что…

— Сла-а-аф. — Я убрала руку и загадочно прищурилась. — На ручки!

Муж крайне ответственно подошел к этому делу, и спустя буквально двадцать минут я была чистой, одетой, перебинтованной и транспортированной на кухню. Там меня усадили в кресло, а сам Слааф, явно пребывая в розовых мечтах (это крупными буквами читалось на его лице), начал накрывать на стол, вслух размышляя о том, что алкоголь мне нельзя, кофе — тоже. Работать максимум до десяти и с перерывами…

— Сто-о-оп! — возмутилась я громко и протяжно. — Не так быстро! Я беременна всего два дня, а ты уже начинаешь решать за меня! Слааф, мы так не договаривались!

Вместо того чтобы покаяться и заверить, что пошутил и больше так не будет, он поставил передо мной тарелку с омлетом и зеленью и с непередаваемой ухмылкой заявил:

— Катюша, вообще-то это само собой разумеющееся. Я как муж и глава семьи имею право решать за нас обоих. К тому же я знаю, как лучше.

— Чего-чего? — Вот тут я всерьез заопасалась, что у меня начались слуховые галлюцинации. — Ты серьезно?

— Более чем.

Он сходил за своей тарелкой, вернулся, сел, и я увидела, что он действительно собран и деловит. Однако после пары секунд рассматривания моего хмурого лица Слааф шумно выдохнул и потер лоб.

— Извини. Забыл. Забыл, что ты воспитана иначе. Кать, я понимаю, что ты умная и образованная девушка, а на дворе давным-давно двадцать первый просвещенный век, в котором все равны, а некоторые даже равнее. Но…

Он снова шумно выдохнул, и именно этот непростой момент решил выбрать Ваарр, чтобы важно прошествовать к нам на кухню и не менее важно склонить голову.

— Доброе утр-р-ро.

— Доброе. — Я кривовато усмехнулась, затем покосилась на хмурого супруга и снова перевела внимание на ворона, за которым как привязанная кралась Норри. — Ваарр, могу я обратиться к вам за помощью в решении непростого вопроса?

— Конечно. — Ворон так загадочно блеснул глазками-бусинками, что я заподозрила: он уже давно и так все знает. И на кухню он вошел как никогда вовремя, как, впрочем, и в предыдущие разы.

Естественно, начала с предисловия.

— Я уже беременна.

Слааф почему-то сдавленно хмыкнул в кулак, а ворон лишь кивнул, предлагая продолжить.

— И вот он, — вилка обличительно указала на хозяина квартиры, — думает, что теперь может командовать мною, распоряжаясь, что мне есть, пить и сколько работать. Так нельзя! Я против!

Внимательно меня выслушав, ворон покачал головой, взлетел на барную стойку и несколько раз прошелся туда-сюда. И что бы это значило? Ваарр со Слаафом солидарен, что ли?! Ой, зря!

Я уже собралась возмутиться вслух, когда ворон наконец решил ответить:

— Катер-р-рина, в целом Слааф прав. Он мужчина и глава семьи… Но! — Поднятый коготь призвал к вниманию, а затем был наставлен на пресловутого «главу». — Не так категор-р-рично. Сядьте, обсудите, согласуйте. Никаких требований и жестких условий. — Ворон как-то по-особому посмотрел на Слаафа, отчего тот неожиданно смутился (какая-то общая тайна, да?). — А вообще — поздр-р-равляю. Мальчик?

— Мальчик. — Я не удержалась и улыбнулась.

Все-таки ворон-психотерапевт — это круто! А самое чудесное в том, что его слова пришлись мне по душе.

— Молодцы. — Ваарр добродушно кивнул и отправился на подоконник, где стояли его тарелочки с завтраком. — Пр-р-ри-ятного аппетита.

— И вам. — Настроение снова вернулось на отметку «благодушное», и я с удовольствием разделалась с содержимым своей тарелки, не забыв поблагодарить персонального шеф-повара. — Все очень вкусно, спасибо. Чай с молоком, пожалуйста.

— И с кексом. — Мне продемонстрировали шедевр кулинарного искусства, который каким-то непостижимым образом оказался в холодильнике.

Коварный соблазнитель!

Вздохнула, распрощалась с талией, затем вспомнила, что утром были потеряны внеплановые калории, и расслабилась. Милостиво кивнула, получила вместе с кусочком кекса поцелуй и предалась развратному чревоугодию.

Оно быстро закончилось, и по молчаливой договоренности мы перебрались в гостиную на диван, решив, что там будет удобнее, чем в кабинете, где всего одно кресло. Слааф вооружился блокнотом и ручкой, я — ноутбуком, и следующие два часа мы обсуждали и согласовывали такой непростой вопрос, как мой дальнейший режим.

Питание, сон, прогулки на свежем (подчеркнули три раза) воздухе,