– Если и так, шодан, то можешь быть уверен: даже если мы похожи внешне, то сильно различаемся повадками, – улыбнулась она в ответ, но потом, я видел, страдальчески поморщилась.

Неудивительно: старый торговец вполне мог слышать о ее матери, а то и впрямь пересечься с нею на каком-нибудь торговом пути, да хоть бы и просто повстречать в Арастене! Думаю, он бывал там в молодости, так что не исключено… Собственно, из этих соображений я и не стал называть фамилию Фергии: во‐первых, здесь не принято северное именование, во‐вторых, кто-то мог и вспомнить Флоссию Нарен, и вовсе не обязательно это воспоминание оказалось бы приятным.

– Значит, у тебя есть новости, Вейриш-шодан? – негромко спросил Оталь, приглашая пройти во внутренний дворик. Слуги улетучились и снова материализовались, подав холодные напитки и фрукты. – Неужели тебе удалось отыскать мой караван?

– Лишь его следы, Оталь-шодан, но и тех я не различил бы на песке, если бы не помощь многоуважаемой Фергии-шади, – склонил я голову. – С караваном твоим произошло нечто странное, и объяснение…

– У меня есть объяснение, – перебила Фергия, с усилием проглотив сливу, к которым, как я заметил, она питала особенную слабость. – Но прежде чем я поведаю его, Оталь-шодан, ответь мне на несколько вопросов! Это не займет много времени в том случае, если ты хорошо знал сына своей сестры.

– Ну хорошо… – нахмурился он, взглянув на меня. Я вздохнул и развел руками: дескать, поди поспорь с ведьмой, вслух же сказал:

– Так нужно, чтобы Фергия-шади смогла составить полную картину произошедшего, как капитаны твоих кораблей наносят на карты неизведанные прежде течения, рифы и мели. Ручаюсь, Оталь-шодан, ничто из сказанного тобою не выйдет за пределы этой комнаты, если ты сам этого не пожелаешь! Фергия-шади хранит тайну нанимателя в своем сердце так, как если бы она была ее собственной.

– Вейриш-шодан говорит намного красивее, чем могла бы сказать я, – улыбнулась она, – но суть он передал верно.

– Что ж… – Торговец поколебался, потом махнул рукой: – Будь по-твоему, женщина.

– Я была бы тебе весьма признательна, Оталь-шодан, если бы впредь ты обращался ко мне по имени, которое, несомненно, хорошо расслышал, – попросила она, улыбаясь так, что меня передернуло. – Это ведь не затруднит тебя, правда?

Сочтя молчание за знак согласия, Фергия продолжила:

– Первый мой вопрос, Оталь-шодан, может показаться тебе странным. Скажи, почему ты так заботишься о сыне своей сестры? У него нет отца?

– У него есть отец… Фергия-шади, – с некоторым усилием выговорил он. – Однако он уже немолод, много лет служит младшим писцом без надежды на повышение и мало чему может обучить пылкого юношу, такого, как мой племянник.

– Ты сам решил наставлять юного Ориша на жизненном пути или тебя попросили?

– Сестра умолила меня, – нехотя ответил Оталь, – когда поняла, что сын вот-вот пойдет по стопам отца и загубит свою молодую жизнь.

– А что, писцы плохо зарабатывают? – удивилась Фергия. – Мне казалось, это уважаемое занятие. Будь иначе, разве родители выдали бы твою сестру замуж за никчемного человека?

– О, Фергия-шади, – усмехнулся он, – ты многого не знаешь.

– Так объясни! – потребовала она.

– Еще десять лет назад мой зять в самом деле был уважаемым человеком, – после паузы произнес Оталь. – Он происходит из побочной ветви знатного рода, он состоял личным писцом при третьем советнике рашудана и мог бы сам стать младшим советником, будь у него характер посильнее. Родители сочли его достойным супругом для моей младшей сестры, и в самом деле: она ни в чем не знала нужды, муж ее держал лишь двух шуудэ и то лишь ради соблюдения обычая, а не из бедности. Правда, у нее рождались одни девочки, но наконец Бескрайнее Небо подарило ей сына, Ориша.

– Не сомневаюсь, материнская любовь обрушилась на него с силой песчаной бури… – пробормотала Фергия.

– Ты права, шади, – кивнул Оталь. – Боюсь, Зана порядком избаловала Ориша. Я в то время ничем не мог помочь: мне нужно было воспитывать собственных сыновей и заниматься делами. Однако слышал я достаточно.

– К примеру?

– Ориш родился крепким и сильным ребенком, – сказал он, – но никогда не выказывал желания бегать и играть с другими детьми. Его даже верхом удалось посадить только на пятый год, а не на третий, как принято, – он боялся лошадей. Теперь он сделался недурным всадником, но всё равно не любит верховой езды, предпочитает повозки. Говорит – это потому, что так в пути можно читать или делать записи.

– В седле тоже можно, это дело привычки, – хмыкнула Фергия. – Судя по всему, мальчик удался в отца?

Оталь покивал, и перо белой цапли на его тарбане заколыхалось. Судя по взгляду Фергии, она тоже его заметила и вспомнила, какой груз вез пропавший караван.

– Ориш рано начал учиться чужим языкам. Отец поощрял его успехи, и теперь Ориш может говорить, должно быть, с любым жителем Адмара, вплоть до самых диких бардазинов и уштари. И уж тем более с гостями с Севера. – Он учтиво кивнул Фергии. – Я полагал, он пойдет по стопам отца, а может, станет толмачом при советнике рашудана, а то и самом рашудане, но…

– Что-то случилось, – уверенно сказала она.

– Да. Господин моего зятя угодил в немилость, и зять с ним вместе. Дорога во дворец рашудана для Ориша теперь заказана.

– А что натворил тот советник?

– Я не знаю, шади, – покачал головой Оталь. – О таком не рассказывают у семейного очага. Его обвинили в измене, и зятю еще повезло, что и его не казнили вместе с господином!

– Вот даже как… – пробормотала Фергия. – И твой зять остался без средств к существованию, правильно я понимаю?

– Да. По счастью, дочерей он успел выдать замуж, лишь юный Ориш оставался в отчем доме. Имущество его конфисковали, немногие припрятанные деньги растаяли, как масло на солнце, и вскоре Зана пришла и упала ко мне в ноги, умоляя спасти ее с сыном от нищеты.

– И ты не смог ей отказать?

– Она моя сестра, – строго произнес Оталь. – А о вдовой женщине должны заботиться или родители, или братья, или взрослые дети. Ориш был еще слишком юн, поэтому…

– Постой, шодан, а когда Зана успела овдоветь? Ты, кажется, пропустил этот момент.

– Ах да, – поморщился торговец. – Когда стало ясно, что скоро зятю придется идти просить милостыню на пропитание, он… ушел.

– Повесился, что ли? – нахмурилась она.

– Нет-нет! – ужаснулся такому предположению Оталь. – Просто ушёл.

– Наверно, удалился в обитель Всепростителя? – пришел я на помощь. – Кажется, именно туда уходят, оставив всё земное… Я имею в виду имущество, деньги, кроме тех, что идут на плату за вход?

– Именно, – кивнул он. – Для жены и сына этот человек теперь все равно что мертв, Зана считается вдовой, а Ориш – сиротой.

– Но зачем это? Неужели ты не мог взять его к себе писцом? – удивилась Фергия. – У тебя или твоих коллег не нашлось бы местечка? Пускай с маленькой платой, но…