— Да, сэр.
— Очень хорошо, на этом все.
Кэти не сдвинулась с места.
— Простите, сэр.
— Что такое?
— Я помогала Мод с вашим ужином. Кухарка слегка с коликами, а Элси ушла.
— К черту ужин! Пусть Мод подает мне хоть остывшее. А теперь ступай. Мисс Тренеглос готова к отъезду.
— Нета хочет пить, — хитро заявила Агнета.
— Я налью тебе бокал вина, дорогая, — мягко сказал ей Валентин.
Селина встала.
— Я пойду спать.
Валентин распахнул перед ней дверь, и жена выскочила из комнаты. Потом он подошел к буфету, вытащил оттуда канарское и наполнил бокалы себе и Агнете. Передав вино хнычущей девице, он заговорил:
— Послушай, Агнета. Ты меня слышишь? Слушай внимательно. Больше никогда, никогда, сюда не приходи.
В последнее время они спали отдельно, но миновав коридор, Валентин постучал в спальню жены. Ответа не последовало, и он вошел. Селина лежала на кровати, шторы были наполовину задернуты. Пеньюар задрался, обнажив стройные белые ноги выше колен. Валентин тихо сел на край кровати.
— Уходи, — велела она.
Выждав несколько секунд, Валентин спросил:
— Чего она хотела?
Селина промолчала. Тогда Валентин положил ладонь на ее стопу. Селина сразу отдернула ногу, словно ее коснулось раскаленное железо, и опустила сорочку. Лицо она по-прежнему прятала в подушку.
— Селина, — тихо позвал он, — в чем я провинился на этот раз?
Снова молчание.
— Послушай, — сказал он, — полоумная девушка сбегает от родителей и приходит сюда, якобы увидеться со мной. Мне жаль бедняжку. Иногда я с ней разговариваю. Поэтому она думает, будто нравится мне, и из обычной дружелюбной жалости придумывает дикие фантазии. Ты думаешь, я настолько порочен, настолько нуждаюсь в женском обществе и буду копаться в грязи, чтобы вытащить из нее безумную, деревенскую дурочку, косоглазую дочурку Джона Тренеглоса для своих утех? Да кем, черт возьми, ты меня считаешь? Что ты на сей раз выдумала в своей безумной ревности?
Ответа не последовало.
— Разве у нее не бывает приступов? — сказал Валентин.
Селина покачала головой.
— Она сказала, что ты целовал ее колени.
Он рассмеялся.
— Ну правда, дорогая, это просто смешно. Ладно, ладно, хорошо. Признаю, я не всегда был тебе верен, как тебе бы хотелось. Но у меня все же есть некоторый вкус в этих делах. Почему я женился на тебе? Почему люблю тебя? Да, так же сильно, как и прежде. А сейчас у нас есть еще и любимый малыш... Где он?
— В соседней комнате, с Полли.
— Тогда нужно разговаривать потише. Итак, Селина, если пообещаешь, что не выбьешь мне зубы, я буду счастлив поцеловать твои колени. Ты так соблазнительно полураздета. Твои ножки такие хорошенькие, знаешь ли, безупречные, а кожа настолько гладкая, даже без пор. Такая очаровательная женщина непроизвольно притягивает к себе.
Он нежно положил руку на ее лодыжку. Селина стряхнула его ладонь.
— Ты веришь этой девчонке? Полусумасшедшей? Ты готова поверить кому угодно, только не мне, да? Если какая-нибудь морщинистая карга зайдет с улицы и скажет, что я ее соблазнял, то ей ты поверишь, а мне — нет. Что на тебя нашло, Селина? Ты вышла замуж за развратника? Да, я это признаю. Раз это правда, я честно в этом признаюсь. Почему же не веришь этому развратнику, когда он признается, что на самом деле тебя любит?
Валентин подождал. За годы их супружеской жизни он хорошо изучил жену. Можно воззвать к ее здравому смыслу, но ярость не позволит ей откликнуться. Он снова повертел лежащий в кармане браслет. Самое раннее — завтра. Черт бы побрал это создание Тренеглосов, которое явилось сюда вечером. Он устал и беспокоился, что ужин, который Мод для него оставила, остывает на тарелках. До утра он вряд ли дотянет.
— Селина!
— Вон из моей комнаты!
— Тебя когда-нибудь брали силой?
Она открыла глаза.
— Что ты сказал?
— Несколько скверное дело, но, в общем, может оказаться довольно забавным. Однажды в школе мне пришлось выучить строки из проклятого Шекспира: «Я одолел ее в миг ненависти пылкой... В устах — проклятья, слезы на глазах...» Как там дальше? Не помню...
— Я сказала, вон из моей комнаты!
— Не уйду, пока ты мне не поверишь. В конце концов, закон гласит, что муж не может изнасиловать жену. В таком случае, придется притвориться, что мы не женаты.
— Если ты до меня дотронешься, я закричу и разбужу Джорджа и Полли. И Мод еще не спит.
— А помнишь, как я навещал тебя в этом самом доме, но не в этой спальне, а в другой, этажом ниже, пока твой первый муж спал? Как тихо мы любили друг друга? Разве мы не можем притвориться, что те времена вернулись? Мне хочется быть нежным. И скрытным.
Ответа не последовало. Но искорка, сверкнувшая в голубом сиамском глазу, подсказала, что надежда есть.
— Я еще не ужинал. Но сначала я хочу тебя...
Глава девятая
Месяц спустя, когда февральский ветер задувал по пустошам Корнуолла и шелестел листьями вечнозеленых растений, неподалеку от деревни Ангоррик, рядом с Деворан-крик, нашли зарезанную женщину. Это была Мэри Полмеск, дочь фермера с внебрачным ребенком, и возникли подозрения, что ее изнасиловали. О преступлении сообщили в «Западном британце», но никто особо не обеспокоился, за исключением жителей окружающих деревень. После войны в Корнуолле сильно возросло число преступлений.
Она работала горничной на полдня в Кардью и тем темным холодным вечером, когда на нее напали, возвращалась домой. Джордж заявил, что Харриет отчасти несет ответственность за то, что наняла девушку с плохой репутацией. Та сказала, что редко видела девушку, но передала жалобу Джорджа дворецкому, который, как выяснилось, оказался дядей Мэри Полмеск. Он хотел уволиться, но ему отказали.
В конце февраля погода не улучшилась, и через две недели после своего семнадцатого дня рождения Изабелла-Роза уехала в Лондон, чтобы начать занятия вокалом и обучение у профессора Эмануэля
