— Стоять! — прошипела я обоим. — Хватит глупостей. Кот — мой флуктуратор, только дегенеративный. И сейчас он или рисует солнышко, как может, или будет флуктурировать дальше исключительно под забором на улицах, а не в теплом доме. А ты, Виктор, молчишь и терпишь, понятно? Или без зверя и без клана останешься, и местные девицы от тебя до конца жизни нос воротить будут.

Оба моих собеседника переглянулись. Торваль покачал головой. Все время забываю, что волк не переносит, когда я на него повышаю голос. Он хмуро отвернулся, но плечо не убрал.

Вытянув лапу, прикусив от старания язык, Дух выпустил острые и длинные когти, достойные скорее рыси, а не домашнего питомца.

И с видом гадящей кошки, стыдливо отводя глаза, нацарапал на плече что-то отдаленно напоминающее скорее не крут, а глаз с лучиками. Я опустила флуктуратор на пол, погладила его по круглой теплой шерстяной башке. И обратилась ко второму упрямцу:

— Виктор, извини за тон, я потом все объясню. Доверься мне, пожалуйста. Аккуратно проводи по моему уху вверх-вниз и вызывай волка.

— Хорошо, — после небольшой паузы сказал Торваль, — но потом все объяснишь. И договоримся не повышать на другого голос, кроме вот такого исключительного случая.

Я сцепила зубы. Кивнула. И пришла боль.

Сквозь слезы я увидела синие нити. Ни в коем случае нельзя было упустить шанс. Дрожащими руками сняв с пояса лорнет, я ткнула навершием в руну и выпустила магию.

Это было волшебно. Секунда неизвестности, и магия впервые вытекает плавным ручейком, вливаясь в сочащийся капельками крови рисунок, никуда не растекаясь, точечно. Руна сияла, причем не только в волшебном зрении, а вполне ярко и отчетливо.

Отложив лорнет, я начала завязывать нити, и теперь они стыковались крепко.

В паре метров от нас показался волк, серо-черный, очень истощенный, со свалявшейся шерстью на боках.

Под моими руками дрожал Торваль, а к нам медленно, осторожно пригнув голову и настороженно оглядываясь, шел волк.

Мне было больно, я смаргивала текущие слезы и довязывала последние узлы.

Когда я отшагнула, все тело Виктора было пронизано магическими линиями, отчетливо наливавшимися силой.

— Спасибо, — сказал Виктор, наклоняясь, целуя мои пальцы, затем падая вниз и превращаясь в волка.

Он махнул хвостом, на секунду замешкался, но все же развернулся и побежал к арене, а от толпы меня тут же прикрыли подскочившие тетушки.

— Тут, конечно, оборотни в основном, — доверительно сообщила Клара, — и мистер Торваль не из тех мужчин, чье близкое присутствие можно игнорировать, но Фира… так откровенно его щупать! Больше так не делай!

— Официальное предложение встречаться сделал? Если да, то первый совет не актуален, если не прилюдно — можешь щупать. Поверь, дорогая, окружающие люди значительно искажают ощущения. Наедине мужчины — приятнее, — взяла быка за рога прямолинейная Гвен.

— Никаких «наедине», пока замуж не предложит, — запальчиво возразила Клара. — Он предложил?

Обе затаили дыхание в ожидании моего ответа.

— Э… — сказала я в растерянности.

Со стороны арены громко донеслось:

— Мистер Торваль официально объявляется вожаком клана. Аплодисменты победителю!

Я попробовала соскочить с темы:

— Потом расскажу, устала очень. Мероприятие закончилось, может быть, поедем домой? А то оборотни как-то меня не щадили. Ушко теперь болит, сил нет.

Кот, зажимающий лапой белый узел, нравоучительно произнес:

— А что ты хотела, когда драться лезла? Для оборотней нет разницы, у них все женщины — звери.

Я чуть не задохнулась от вопиющей несправедливости. Это же я его, вредоносного, выручала. Я сама никуда не лезла.

Не обращая внимания на мое возмущение, Дух цапнул в зубы узелок и гордо зашагал в сторону выхода, видимо, решив первым занять место в карете.

— Ага! — завопил у дверей чей-то визгливый голос. — Вот кто мой чепец с кухни украл! Ловите его, люди добрые!

Ответом стало недоуменное молчание, вокруг арены почти не наблюдалось людей. Одни оборотни.

— Это просьба или убеждающее утверждение про людей? — спросил вежливый молодой человек, студент на вид.

— Да что ж это делается! — завопил снова пронзительный голос.

К этому времени мы всем семейством практически подошли к входу и теперь могли лицезреть кругленькую женщину в белом поварском фартуке, чье лицо, в обрамлении белобрысых, возмущенно прыгающих кудряшек, стало почти багровым от недовольства.

— Этот злобный кот мне все руки поцарапал, а я, значит, терпи?

Я доброжелательно сообщила пострадавшей, что она права, кот редкостно злобный, даже на арену полез с оборотнями драться. И в режиме боя — неостановим и придурочен. А чепчиком он активно закидывал генерала из волков, причем последнему чепец сильно не понравился. То ли кроем, то ли кружевом. И про хозяйку изделия генерал нехорошо высказывался.

— Сукой называл, — услужливо напомнил студент.

Женщина забеспокоилась и сообщила, что она в принципе на возврате чепца не настаивает, животных и военных уже много лет любит, и не без взаимности. Колбасу тоже обратно не требует. А на арену заглянула из чистого любопытства, кому ее добро приглянулось.

— Пусть жрут, подав… — стеснительно сказала добрая женщина с искренним эмоциональным посылом. — В смысле — подарок им от меня.

Пока повариха собирала сочувствующих, Дух, так и не остановившись, гордо задрав хвост, протопал в коридор.

— Эй, — с интересом сказала я, когда мы усаживались в карету, а тети сочиняли извиняющееся письмо Францу, дескать, всем сердцем хотели бы быть вместе с вами, но разлучила судьба, поэтому не соблаговолите ли завтра заглянуть к нам на чашечку чая, чтобы мы поактивнее извинились. — Эй, — повторила я, — Дух… А почему ты дома не ешь? Что за глупая привычка — добывать еду самостоятельно, при этом проживая в приличном доме.

Снизу, из-под лавки кареты, пробурчали:

— Когда я был маленьким, весь наш подросший выводок приличная хозяйка покормила кашей.

— И? — спросила я, так и не дождавшись продолжения истории.

— Потом она сказала соседке: «Ну не топить же, а так — просто уснули». Из шести котят выжил только я. С тех пор ем только то, что сам добываю.

— Уважаемо, — грустно протянула я. Как учит жизнь, я знала не