— Да, господин.
— Ветка должна быть длинной, потому что ее конец придется опустить вниз. Накидываешь на конец веревку и тянешь вниз, пока не опустится на одно копье над землей. Ну-ка, что я сейчас сказал?
— Тянуть ветку вниз, пока не опустится на одно копье над землей, господин.
— Молодец, А как только ветка опустится, удерживаешь ее, потом привязываешь к ней другую веревку, и конец этой новой веревки обматываешь вокруг шеи пленного. Лучше всего выйдет, если узел окажется под его ухом. Понимаешь, о чем я?
— Да, господин.
Она попыталась опустить ноги вниз, чтобы дотянуться до стремян. Отец Ода, скакавший за нами, приблизился, чтобы слышать разговор.
— Ну вот, ветка согнута до земли. — продолжил я. — и человек привязан к этой ветке за шею. Остается только отпустить первую веревку. Как думаешь, что случится?
Она нахмурилась, пытаясь сообразить.
— Та ветка поднимется вверх, господин?
— Взлетит! — сказал я. — Прыгнет вверх! Распрямится, как лук, когда отпускаешь тетиву, И точно так же рванет шею ублюдка! — я щелкнул пальцами правой руки, отчего мой конь дернул ушами. — Иногда голову отрывает начисто!
Белка вздрогнула, но продолжала слушать.
— Так что быстрый способ — милосерден. — подытожил я. — и довольно грязен. Но есть и медленный способ. Намного проще и намного болезненнее, Ты просто набрасываешь веревку на любую достаточно высокую ветвь, завязываешь один конец на шее и подвешиваешь! И пленник задыхается, пока не помрет. Это очень долго! Умирая, он обмочится, ноги станут дергаться, ты услышишь, как он борется за свою жизнь. Ты когда-нибудь видела, как вешают?
Она покачала головой.
— Нет, господин.
— А теперь. — продолжал я. — ты должна принять решение. — я кивнул на шестерых пленников, тащившихся впереди. — Мне Повесить их быстро? Или медленно? — Я испытующе взглянул на нее, но она только смотрела широко распахнутыми глазами. — Как, по-твоему, нам поступить? — спросил я.
На мгновение мне показалось, что она не ответит, Белка не сводила глаз с пленников, потом резко обернулась ко мне.
— Медленно, господин.
— Вот и умница.
— Но не его. — она указала на младшего.
— Не его. — согласился я, а потом обернулся в седле. — Отец Ода, ты согласен?
— Они язычники, так что мне за дело, каким образом они умрут? Убей их, как тебе нравится, господин.
— Не так, как мне нравится. — сказал я. — а так, как хочет Винфлед. — Я взглянул на нее. — Ты уверена? Медленным способом?
— Самым медленным. — мстительно сказала она.
Месть сладка. Христиане проповедуют о мести сущую чепуху, Я слышал, как их священники на полном серьезе давали советы смиренно принять удар и даже подставить вторую щеку, чтобы избиение продолжилось, но с чего бы мне пресмыкаться перед Скёллем? Я хотел отомстить, и лишь месть удовлетворит дух Стиорры, Месть — это справедливость, и я дал справедливость Винфлед.
Большинство ее насильников уже погибли, остались гнить там, где их обнаружили воины Осферта, а теперь и остальные умрут у нее на глазах, Я раздел приговоренных, а потом предоставил Винфлед смотреть, как они дергаются на веревках, обмочившись и обгадившись, как задыхаются, и к тому времени, как умер второй, она улыбалась, а ее смех был последним звуком, который услышал пятый. Добрая маленькая Белка.
Оставался младший, Я дождался, когда умрет пятый и накинул веревку на шею паренька. Он дрожал, хотя до сих пор оставался одетым. — Как твое имя, парень?
— Иммар Хергильдсон.
— Ты только что видел смерть своего отца.
— Да, господин.
— Ты понимаешь, почему он умер?
Иммар взглянул на Винфлед.
— Из-за нее, господин.
— Ты не возражал, когда ее насиловали.
— Я хотел, господин, но отец.
Он расплакался.
Я потянул веревку, и Винфлед судорожно вздохнула, Я снова потянул, приподняв Иммара Хергильдсона над сгнившими листьями на высоту ногтя.
— Ты владеешь мечом, Иммар?
— Да, господин. — сдавленно сказал он.
— Отец Ода! — окликнул я.
— Господин? — Казалось, датского священника не трогает происходящее под дубами.
— Сколько повешенных ты сегодня увидел?
— Шестерых, господин.
— Ты уверен?
— Лорд Осферт спросит, видел ли я шестерых повешенных, И я должен ответить «да», но, если ты хочешь, чтобы этот жил. — он кивнул на Иммара. — я позволю его ногам коснуться земли, господин.
Я бросил Иммара наземь и снял с его шеи веревку, Отец Ода старательно смотрел в сторону и, насколько я знаю, так никому и не сказал, что я оставил парня в живых. Хотя не думаю, чтобы Ода-датчанин сильно переживал по этому поводу. Со временем он стал епископом, а еще задолго до этого приобрел репутацию сурового и непреклонного священника, но в тот день в Меймкестере он позволил мне проявить милосердие.
— Теперь ты один из моих людей. — сказал я Им-мару, и мы поставили его на колени, заставили положить ладони поверх моих, сжимавших рукоять Вздоха Змея, и он поклялся, что будет верен мне до самой смерти.
— Я поговорил с Винфлед. — сказал я той ночью Мус.
— Я знаю. — сказала она. — спасибо.
А позже мы заснули.
Глава 7
Осферта в Тамворсиг не позвали.
— Король Эдуард предпочел, чтобы я не присутствовал. — неловко сказал он.
— А лучше бы и не существовал?
— И это тоже. — натянуто улыбнулся он.
— Присмотри за Мус. — попросил я его в ночь перед тем, как покинуть Меймкестер.
— Мус?
— Сунгифой.
Он поморщился.
— Она толковая женщина.
— И ищет себе мужа, как мне кажется.
Реакции не последовало, а когда я рассказал об этом Мус, она рассмеялась.
— Ох, я не могу выйти за лорда Осферта, Это все равно, что за священника.
— Ты была замужем за священником. — напомнил я.
— Но Леофстан был человеком мягким и добрым, А с лордом Осфертом трудно. Бедняжка думает, что Бог его не любит.
Я подумал, что и сама Мус — добрая женщина, Я отдал ей две последние золотые монеты.
— Ты можешь поехать с нами. — предложил я.
— Куда? В Беббанбург? Не думаю, что твоя жена это одобрит.
— Это да. — согласился я.
— Я счастлива здесь. — сказала она, и в голосе слышалось что угодно, только не счастье. — и найду себе мужа.
— Уверен, что найдешь.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала меня.
— Убей Скёлля, господин.
— Убью.
— Я знаю.
Мус не поехала с нами, но брат Бедвульф и Винфлед скакали вместе с мальчишками и слугами, которые вели запасных и вьючных лошадей, груженных копьями и щитами, Винфлед на коленях умоляла позволить ей и мужу прислуживать мне.
— Я не хочу здесь оставаться, господин.
Она имела в виду Меймкестер.
— Слишком много печальных воспоминаний? — спросил я.
— Да, господин. — ответила она, и я согласился.
Мы выехали из южных ворот, пересекли реку и миновали пять тел, до сих пор свисавших с ветвей могучего дуба. Глаз уже не было, кожа почернела, вороны до костей разорвали плоть, Иммар Хергильдсон, теперь в кольчуге, старом шлеме и с мечом, заставил себя взглянуть на отца.
— Теперь у тебя нет отца. — сказал я ему. — Вот твоя семья. — я указал на свой отряд. — а когда будет время, надо дать знать
