виновата, — приставленная ко мне воспитательница прижимала ладони к лицу. — Я только отвернулась, а она… уже висит на дереве! Ну чисто дикарка какая! А потом еще выше полезла, я ей говорила, чтобы она спускалась, а она только смеется и знай себе отплясывает, пошла чуть дальше… ну ветка и не выдержала…

Я не плакала, когда упала. Честно говоря, я даже понять ничего не успела, просто услышала треск и рухнула вниз, неосознанно цепляясь за протянувшиеся над землей ветви. Отделалась оцарапанными руками, ссаженными ладонями и коленями, парочкой синяков, ну и легким испугом, разумеется, как заявил придворный лекарь. Вообще-то я хотела сказать, что не испугалась, но передумала — так строго смотрела мама. И так же строго она произнесла, обращаясь к лекарю и воспитательнице:

— Оставьте нас!

Они подчинились, воспитательница непрерывно всхлипывала, а лекарь ступал бесшумно, словно состоял не из плоти и крови, а был отвергнутым предками духом. Стоило им выйти, мама приблизилась и опустилась рядом со мной на кровать.

— Ты расскажешь папе? — спросила я.

— Расскажу. — Я опустила голову, но мама тут же добавила: — У нас с твоим папой нет друг от друга секретов, Теарин.

Она коснулась пальцами моего подбородка.

— Он не будет тебя ругать, обещаю.

— Нет? — Я неуверенно улыбнулась.

— Нет, если ты пообещаешь мне одну вещь. Когда ступаешь на ветку, проверяй, чтобы она была прочной, — серьезно сказала мама. — И только потом делай следующий шаг. Ты — наследница Ильерры, доченька, и каждый твой шаг — большая ответственность. Не только перед собой, но и перед нашей семьей, перед нашим народом.

Я кивнула, и строгость на мамином лице уступила место улыбке.

— К тому же, — добавила она и мягко погладила меня по щеке, — если с тобой что-то случится, я очень-очень расстроюсь. Папа тоже. И Сарр.

— Сарр едва ходить научился, — рассмеялась я.

— Но он уже тебя любит. Мы все тебя любим. Я люблю тебя, моя девочка.

— Я тоже люблю тебя, мамочка. — Я нырнула в мамины руки, и мы обнялись.

От мази, которой мне покрывали ссадины, ранки пекло, но эти объятия были самыми целебными на свете.

Даже сейчас, сквозь время, потому что именно воспоминания о них подтолкнули меня в сторону купален. Когда я привела себя в порядок и вышла из спальни, нэри уже вернулись и опасливо поглядывали на Дири, подобрав шлейфы. Тот развалился кверху пузом и всячески показывал, что он милое и очаровательное существо и что шлейфы платьев Лирхен и Фархи его совсем не интересуют. А тот, что он изодрал пару дней назад, прыгнув на нэри в порыве радости, — так это было просто досадное недоразумение.

— Пригласите служанок, — сказала я. — Пусть накроют завтрак на балконе.

Девушки переглянулись.

— Местари, боюсь, что вы уже не успеете позавтракать, — произнесла Лирхен. — Через полтора часа обед, нас ждут в обеденном зале.

— В обеденном зале? — уточнила я, вскинув бровь. — Кто это сказал?

— Так… Приходила служанка от распорядительницы, сказала быть обязательно, — растерянно произнесла Фархи. — Мы тоже удивились, потому что все претендентки на отборе обедают и ужинают вместе.

Все претендентки, не считая местари Ильеррской. В ее случае правила «для всех» не работают, потому что местар, чтоб ему на ответственных переговорах огнем икалось, устанавливает их здесь сам.

Видимо, на общие обеды и ужины запрет не распространяется.

Что же…

— Хорошо, — отозвалась я. — В таком случае пригласите служанок, чтобы помогли мне одеться.

— Да, местари. — Фархи выбежала за дверь, а Лирхен направилась к шкафу.

Распахнула дверцы, перебирая наряды и сдвинув в сторону все, что было из алой ткани. Этот цвет мне выбрал Даармархский, когда я была наложницей, поэтому я избегала носить алое, отдавая предпочтение другим цветам. Прочих нарядов было немного, пусть даже швеи трудились не покладая рук, за столь короткий срок большой гардероб не пошить. Тем не менее выбор был, и Лирхен обернулась ко мне, в одной руке изумрудная ткань в цвет моих глаз, в другой — кремовая, которая оттенит кожу.

— Что вам больше нравится, местари?

— Вот это. — Я приблизилась к шкафу и достала платье, в котором встречала Даармархского в свою первую ночь в Аринте. Я помнила все, что тогда случилось, слишком хорошо, равно как и этот наряд. Раскаленная дымка рукавов, подчеркивающий грудь лиф, разрезы превращают юбку в лепестки пламени.

— Но… — Лирхен широко распахнула глаза.

— Но? — Я повернулась к ней.

— Это ведь… — Нэри побледнела. — Этот же цвет вы носили, когда были наложницей.

Последнее слово она произнесла шепотом, и мне это очень не понравилось.

— Именно, — ответила я. — Я была наложницей, и этого не изменить.

— Но местари… все говорят…

— Кто — все?

— Другие нэри, служанки и… остальные.

Даже не сомневаюсь. Вчера я прекрасно понимала, на что иду, но лучше сказать, как все было, самой, чем вручить это оружие против себя Хеллирии или Эсмире. Теперь все, что они могут, — это шипеть и плеваться ядом, пытаясь раздуть из моих слов скандал. Судя по тому, что Лирхен уже знает про цвет, начали всплывать подробности, чего и следовало ожидать. Стоит мне дать слабину, и этим тут же воспользуются, поэтому я не собираюсь стесняться того, что было, и не стану опускать глаза всякий раз, когда кто-то мне на это намекнет.

— Они могут говорить что угодно. Алый цвет — это всего лишь алый цвет, Лирхен. Если ты не можешь с этим справиться, скажи мне об этом сейчас.

Девушка побледнела еще сильнее, но ответить не успела, в комнату впорхнула Фархи.

— Служанки скоро будут, местари, и…

Она замерла, увидев в моих руках алое платье.

Та-ак.

— Девушки. — Я протянула наряд Фархи, которая чуть ли не шарахнулась от него, но потом все-таки приняла из моих рук. — Вчера я рассказала о своем прошлом, которое, вне всяких сомнений, отличается от историй жизни других претенденток. Я догадываюсь, что вас пригласили ко мне, не спросив вашего решения, и, возможно, сейчас ваши родные сожалеют о том, что приняли его за вас. Если для

Вы читаете Небеса в огне
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату