Острый взгляд из-за черноты очков полоснул по мне – похоже, тренер с лету прочитал мои мысли:

– Я бы посоветовал тебе перейти к делу. Не в моем состоянии выслушивать все эти благоглупости.

– Хорошо. Просто Иван сейчас в полиции, а мы бы хотели вернуть его домой. – Я с трудом смог собраться с мыслями, чтобы составить эту фразу. – На него точно что-то нашло сегодня, и мы боимся, что он еще и там чего-то натворит…

– Это точно, бешеному псу стоит остерегаться людей с ружьями, – осклабился тренер. – Вот только пес, увы, этого понять не в состоянии.

– Что вы такое говорите! – привстав на цыпочки, тонким голоском закричала Тася. – Ваня совсем не бешеный, просто вы говорили на уроке недопустимые вещи! Я знаю, мне другие ребята рассказали!

– Вот как, – кривя насмешливо рот, развернулся к ней тренер Гай. – Мне казалось, я просто цитировал некоторые параграфы из медицинской энциклопедии в назидание моим ученикам. Кто еще расскажет им очевидные вещи, что дебил – не прозвище, а диагноз? Разве за такую общедоступную информацию меня стоило убить?

– Нет, – совершенно потерялась девочка. Я видел, что она мужественно борется со слезами. И поспешил сказать:

– Мы тоже осуждаем Ивана. Но хотим, чтобы он вернулся домой, успокоился, пришел в себя. И тогда он точно перед вами извинится.

– Насколько мне известно, заявление пока не написано, и вашего друга без всяких возражений вручат любому из родителей по предъявлении паспорта.

– Родители в Питере, на работе, – забормотала Тася. – Я пока не могу с ними связаться. И они… они могут не вернуться до ночи.

– Я понял, – холодно произнес тренер. – В общем, я подозревал нечто подобное. И потому уже позвонил в отделение и попросил пока освободить мальчика.

– Спасибо, – выдохнул я ошарашенно.

Вот уж от кого не ждал добрых поступков, так от этого типа. Он же, усмехаясь, поднял указательный палец, призывая нас ко вниманию:

– Пока! Однако это совсем не значит, что позднее я не напишу заявление. Потенциальная опасность не должна разгуливать среди нормальных людей. Но, конечно, заступничество друзей дорогого стоит. И если друзья Ивана на деле проявят свой интерес к его судьбе, это может сильно повлиять на мое решение в данном вопросе.

– Что нужно сделать? – спросил я, всем видом изображая готовность провернуть это немедленно.

Недобрая ухмылка искривила багровые губы.

– Насколько я заметил, с нарушителем в дружбе состоял не только ты, но еще трое ребят. Вы – одна компания, не так ли? Так вот, я желал бы, чтобы вы, все четверо, приняли участие во внешкольном мероприятии, которое я курирую. Оно состоится завтра, в воскресенье.

– Хорошо, – немедленно согласился я. – Я точно буду. За ребят не могу ручаться, но я с ними поговорю.

Благосклонный кивок головой.

– Рассчитываю на это. Собственно, участие всех четверых сведет вину Ивана к нулю. Придут только двое – сократится вполовину, ну и так далее. Участие сестры станет дополнительным бонусом в пользу нашего нарушителя спокойствия.

– Я приду, – пискнула Тася испуганным голосом, хотя явно не понимала, на что соглашается.

Я взял ее за руку и вывел из тренерской. Девочка повиновалась, как ходячая кукла.

– Ладно, пошли встречать твоего братца, – сказал я уже на выходе из школы, запахивая на Тасе куртку и натягивая ей поплотнее пушистую шапку. Всего пять минут общения с нашим тренером превратили девочку в зомби, и мне хотелось со всей силы встряхнуть ее. – А насчет завтрашнего дня не сомневайся, ребята все пойдут. Вот тебе ходить не нужно.

Тася вроде как отмерла немного, вскинула на меня тревожные глаза:

– Почему не нужно?

– Ну, этот тренер вообще странный, сама, наверное, заметила. А про эти его «Игры Жизни» мы только сегодня с Бридж говорили… Там, похоже, нехорошие вещи творятся. Учителей он всех под себя подмял, директор далеко…

– Нет, я пойду, – перебила меня Тася окрепшим голосом. – Раз он сказал, то пойду. Вдруг иначе обозлится и напишет на Ваньку заявление? А так, может, удастся договориться, чтобы он хотя бы девятый класс закончил…

– Ну, как знаешь. Вон он, кстати, твой братец.

Мы уже некоторое время шли по направлению к отделению полиции. Кое-кто даже не догадывается, где такое место находится в их городе, а я так знал отлично и на противоположной стороне улицы первым заметил Ивана, который вышагивал в расстегнутой куртке и со зверским видом. Мы перебежали дорогу и возникли у него на пути, кажется, ничуть этим не обрадовав.

– Все нормально? – тревожно спросила Тася. – Ты ничего там больше не натворил?

Ванька смерил сестру мрачным донельзя взглядом и уже намеревался столкнуть ее со своей дороги и пройти мимо. Тут уж я не стерпел:

– Слушай, друг, хватит морду воротить, мы тут носимся по твоим делам…

Я схватил его за плечо, забывшись, сжал чуточку сильнее, чем следовало. Разин зашипел от боли, глянул на меня дикими глазами:

– Давай, изувечь меня за это!

– Прости! – Я отдернул руку.

Ванька тут же зашагал в прежнем направлении.

– Иван! – бросилась за ним Тася. – Пойдем лучше к тетке, пообедаешь там. Ну куда ты сейчас?

– Домой, – через плечо бросил Разин.

– Но там холодильник пустой и есть нечего!

– Вот и не вытаскивали бы меня из КПЗ, там хоть кормят нормально.

Нет, этот тип определенно нарывался. Я уже просто закипал от злости.

– Родители, может, и не вернутся сегодня, – растерянно произнесла Тася.

– Плевать! Их и этой ночью не было, хоть выспался нормально.

С этими словами Иван свернул за угол. Тася, побледнев, глянула на меня с мольбой:

– Не возвращались… Что же делать? Нужно заявление подавать, да? Идти в полицию?

– Нет. – Я удержал ее за руку. – Там, кажется, только на третьи сутки принимают, все равно искать сейчас не станут. Да они сами вернутся, вот увидишь.

– Они никогда еще не уходили на всю ночь из дома, – убитым голосом прошептала Тася.

Я не знал, как ее утешить. Потому что догадывался: дальше может быть только хуже. Если я не найду какого-то способа помочь ей, конечно.

А пока мы просто шли по городу: я провожал Тасю к тете, которая жила на самом въезде, в новостройках. Идти рядом с девочкой было и радостно, и тягостно, поскольку она полностью ушла в свои невеселые переживания. А я думал о Ваньке, прокручивал неприятную сцену с ним. В душе-то я все понимал, так и слышал спокойный голос Бриджит, раскладывающий все по полочкам: «Вы подружились, когда Иван защитил тебя от старших ребят, защищал и потом. И вдруг ваши роли изменились, ты стал много сильнее, чем он. Плюс то, что ему, очевидно, нравится Иола».

Но это все меня не слишком-то успокаивало.

У подъезда дома мы простились, причем Тася еще и ухитрилась извиниться:

– Понимаешь, тетя болеет, ей совсем худо. Так-то она хорошая, гостям всегда рада.

– Ловлю тебя на слове, – сказал я и