— Ну, сейчас он совсем не похож на бедного, — заметила Серафина, озадаченная услышанным.

— Мистер Бендэл говорит, что после войны мистер Торн был настолько беден, что едва выжил. У него не осталось ни дома, ни имущества, ни денег, ни еды. Он пристрастился к выпивке и только и делал, что шатался по улицам, проклиная всех северян, которых встречал на пути.

Серафина нахмурилась:

— И это Монтгомери Торн, человек тысячи талантов? Не похож он на мистера Торна, которого знаю я.

— Все верно, — расстроено ответил Брэден. — Но именно это я и хочу тебе сказать. Ему было очень тяжело, он вел нехорошую жизнь, но справился со своими бедами. У тебя нет повода думать о нем плохо.

— Ладно. Но расскажи мне все до конца. Что было дальше? Что с ним случилось? Как он попал сюда?

— По словам мистера Бендэла, однажды ночью мистер Торн возвращался домой, выпив лишнего в какой-то из здешних деревень. Свернув не туда, он заблудился в лесу, свалился в старый заброшенный колодец и сильно покалечился. Кажется, он провел в этом колодце около двух дней. Он даже не помнил, кто его нашел и вытащил. Но, вылечившись, мистер Торн осознал, что достиг в этой жизни дна и, если не изменится, то скоро погибнет. И тогда он решил встать на путь исправления.

— И что это значит? — поинтересовалась Серафина, подумав про себя, что вся история — бред сивой кобылы, и мистер Бендэл просто морочил Брэдену голову.

— Мистер Торн устроился работать на фабрику в городе. Он научился управляться с механизмами, и его повысили до управляющего.

— Механизмами? — удивилась Серафина. — Какими еще механизмами?

— Не знаю, какими-то фабричными механизмами. А после этого он стал поверенным.

— А это что такое? — Она не верила в то, чего не понимала.

— Ну, юрист, вроде специалиста по законам и преступлениям.

— И как же он стал поверенным, если работал на фабрике?

История звучала все более и более дико.

— В том-то все и дело, — силился объяснить Брэден. — Он трудился, и очень старался, и становился все лучше и лучше. Он немного попутешествовал, потом вернулся сюда, купил дорогой дом в Эшвилле и начал скупать землю вокруг.

— Погоди… — изумленно протянула Серафина. — Ты хочешь сказать, что из нищего пьянчуги он превратился обратно в джентльмена и землевладельца?

— Я понимаю, в это трудно поверить, но ты сама его видела. Мистер Торн умный и одаренный человек, очень богатый, и все его любят.

Серафина растерянно встряхнула головой. С последними словами Брэдена она поспорить не могла. И все же, что-то тут было неправильно.

Девочка в глубокой задумчивости уставилась на долину, затянутую туманом. В истории мистера Торна концы не сходились с концами. Она напоминала байку, полную неправды и полуправды, в которой все переврано и поставлено с ног на голову. Но, как опытный охотник, Серафина знала: если все кувырком, значит, здесь хозяйничала крыса.

— И где же твой дядя с ним познакомился? — спросила она.

— Кажется, с них одновременно снимали мерки для обуви в городской мастерской.

— Теперь понятно, почему у мистера Вандербильта ботинки звучат так же, как у него…

— Что?

— Неважно. А почему мистер Торн всегда носит перчатки? — спросила Серафина, пытаясь взять след с другой стороны.

— Никогда не замечал, что он носит перчатки.

— У него что-то с руками? Он даже на рояле играет в перчатках. Разве это не странно? И в то утро, когда поисковый отряд обнаружил твой экипаж на лесной дороге, на нем тоже были кожаные перчатки, хотя было совсем не холодно. И ты говоришь, что он разбирается в механизмах… Как думаешь, он способен так разломать генератор, что даже самый опытный механик на свете не сможет его сразу починить?

— Что за странный вопрос? — Брэден совсем растерялся. — Почему ты…

— И где плантатор с Юга мог выучить русский язык?

— Не знаю, — обиженно пробормотал Брэден.

— И что он сказал мистеру Ростонову?

Брэден замотал головой, отказываясь верить в доводы Серафины.

— Я не знаю! Никто не идеален!

— Ты сказал, что он очень умный. Даже может обыграть твоего дядю.

— Наверное, это я что-то напутал. А он просто ошибся в слове, когда разговаривал с мистером Ростоновым!

— Почему же тогда бедный мистер Ростонов так расстроился? Он был похож на барсука после драки с дикобразом. И не только расстроился. Он испугался.

— Испугался? Но чего?

— Торна!

— Но почему?

Серафина покачала головой. Она не знала, но чувствовала, что почти нащупала недостающие фрагменты этой мрачной головоломки. Нужно было только сложить их в правильном порядке. Где же затаилась проклятая крыса? Вот в чем главный вопрос.

— Помнишь, ты говорил, что, когда тетя увидела Клару Брамс, она захотела, чтобы вы подружились? — Серафина снова пробовала зайти с другой стороны.

— Да.

— Как твои дядя и тетя познакомились с Брамсами?

— Не знаю. — Брэден пожал плечами. — Мой дядя их откуда-то знал.

— Твой дядя… — многозначительно произнесла Серафина.

— Почему ты это так говоришь? — задергался Брэден. — Мой дядя не имеет к черному плащу никакого отношения! Так что забудь про это!

— Кто сказал ему, что Клара прекрасно играет на фортепиано? Откуда он об этом узнал?

— Не знаю, но мой дядя ни в чем не виноват, я это точно говорю.

— Брэден, постарайся вспомнить, — попросила Серафина. — Кто первым рассказал ему про Клару Брамс?

— Мистер Бендэл и мистер Торн. Они вечно ходят на симфонические концерты и всякое такое.

— А Клара была очень талантливой пианисткой… — проговорила девочка, вспоминая, что служанка говорила лакею.

Она пыталась додумать свою мысль до конца. Серафину не покидало то щекочущее чувство, которое охватывало ее всякий раз, когда она подбиралась к своему хвостатому врагу.

— Да, я слышал, как она играла в первый вечер после приезда к нам, — кивнул Брэден. — Это было очень здорово.

— И ты