Так же, как и на севере, здесь идет громкая стрельба и сразу с разных сторон. С востока турков теснят русские полки, а с юга им помогают англичане, или же наоборот. Звуки перестрелок очень досаждают слуху гордых птиц, и поэтому они летят прочь отсюда.
Вновь взмахнув крылами, они развернулись на запад. Теперь под ними знойные пески безводной пустыни, в которой свирепствует горячий самум, чьё могучее дыхание поднимает изнуряющий зной раскаленных песков до самых небес. Под этими смертоносными ветрами никто не может находиться долго, но зоркое орлиное око с удивлением различает людей. Они снова и снова воюют, даже в этих гибельных песках, старательно уничтожая друг друга на крохотном пятачке земли между берегом моря и тонкой струйкой реки с причудливым названием Иордан.
Нет и здесь покоя горным красавцам, и посему, раскинув мощные крылья, летят они на свой родной Кавказ к увенчанному снежной шапкой древнему Эльбрусу. Там сейчас тишина и покой, там можно отдохнуть от полета и покормить потомство.
Так же внимательно, орлиным взором, рассматривал большую топографическую карту этих мест и генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич. Толстый и лысоватый человек, он совершенно не походил на лихого храбреца-рубаку Дениса Давыдова или стратега Наполеона, как обычно представляют обыватели полководцев.
Обладая совершенно невоенной внешностью, Юденич тем не менее был грамотным и удачливым военачальником. Погоны полного генерала на его плечах и три ордена Святого Георгия на груди наглядно подтверждали это. Основную свою карьеру генерал сделал именно на этой войне, покорив всех своим умением одерживать победы над врагом, имея под рукой гораздо меньше солдат, чем у его противника.
За три года войны турки успели познакомиться с талантом Юденича и его обратное возвращение на пост командующего Кавказским фронтом восприняли для себя как тяжелый удар.
Расположившись в своем маленьком, но очень уютном кабинете, Николай Николаевич уже в который раз решал в уме сложную задачу своей военной стратегии, постоянно помня свою недавнюю встречу с генералом Корниловым. Тогда Верховный прибыл на своем литерном поезде в Ростов, куда с Кавказа был заранее приглашен Юденич.
В вагоне главковерха его встретили всего два человека: сам Корнилов и его верный начштаба Духонин. Лица обоих генералов сияли радостью и азартом, которые с лихвой компенсировали все неудобства и тяготы столь длинного пути, проделанного ради встречи с Юденичем.
– Слащёв сообщает об удачном отражении всех атак Энвер-паши на наши азиатские позиции на Босфоре, – радостно сообщил Духонин, – много трофеев и пленных, которые охотно сдаются нам, узнав, что в наших лагерях хорошо кормят. Теперь, я думаю, очередь за болгарами, а там, глядишь, и немцы пожалуют.
– Николай Николаевич, конечно, иронизирует, но Яков Александрович твердо держит в своих руках оба пролива и обещает удержать их хотя бы в течение полугода.
Корнилов энергично пожал руку Юденичу, и тот только удивился, сколько энергии и твердости было в этом маленьком человеке, на плечи которого упала тяжелая ноша по спасению Отечества.
– Теперь, когда связь Турции с её европейскими союзниками полностью разорвана, дела на Кавказе должны пойти легче, и теперь главное слово за вами, Николай Николаевич.
– Я рад, ваше превосходительство, что в череде государственных дел вы не позабыли и наш глухой край, специально прибыв сюда, тогда как на главных фронтах страны напряженное положение.
– Ваш фронт, дорогой мой, и есть один из главных в нашей летней кампании. Хватит вам быть бедным племянником у богатых родственников. Мы хотим услышать ваше мнение относительно состояния дел на Кавказе и ваше мнение относительно дальнейших действий на этом фронте.
Юденич был готов к подобному вопросу и, взяв карандаш, уверенно подошел к большому столу, где лежала карта Кавказского фронта.
– Весь прошлый год турки не проявляли особенной активности против наших войск, как в Армении, так и в Персии, – произнес генерал, плавно очерчивая карандашом вытянутую конфигурацию фронтовых линий, нанесенных на карту. – Основным их противником были англичане, которые изрядно продвинулись в Палестине и Месопотамии, взяв два главных города этих мест – Иерусалим и Багдад. Их падение сильно сбило спесь с турецкого генералитета, не говоря уже о простых солдатах. Как говорят мои пластуны-разведчики, «не тот стал турок».
– Не тот? – озорно спросил Корнилов.
– Не тот, ваше превосходительство, – подтвердил Юденич, – устали они воевать от одного поражения к другому. А теперь, когда султан подписал официальную капитуляцию, их вера в победу и желание драться, я думаю, ещё уменьшится. Однако полностью турецкую армию списывать со счетов никак нельзя. Авторитет Энвер-паши среди офицеров и солдат остается очень большим, и то, что азиатские армии пошли за ним, говорит о многом. Теперь они будут драться за свою землю и народ, а это в бою громадный стимул.
– Значит, нам не стоит почивать на лаврах Слащёва и Колчака, а готовиться к серьезной драке, если хотим окончательно вывести Турцию из войны.
– Так точно, Лавр Георгиевич, конечно, теперь, когда нет немецкой помощи, положение турок выглядит плачевным, но загнанный в угол человек может очень дорого продать свою жизнь.
– Тут речь не столько о своей жизни, сколько о жизнях наших солдат, – с нажимом произнес Корнилов, – однако продолжайте.
– Собственно говоря, я уже закончил, ваше превосходительство. Тех дивизий, что вы прислали нам этой зимой, вполне хватает, чтобы не допустить прорыва турками нашей обороны на любом участке фронта.
– Ну, а наступать? – с хитрецой спросил главковерх, усмехаясь в бородку. – Наступать не хотите?
– Наступа-ать, – протянул Юденич, – можно и наступать, если очень нужно.
– Нужно, ой как нужно, Николай Николаевич, – вступил в разговор Духонин, – нам как можно скорее нужно окончательно выбить Турцию из войны. Выйдет она, за ней непременно падет Болгария, а там недалек черед Австро-Венгрии и самой Германии! Очень важно начать. Как вам видится план летней кампании, где лучше наступать?
Юденич одернул свой мундир и, не задумываясь ни на секунду, ответил:
– Конечно, чтобы полностью развалить турецкий фронт, нужно несколько комбинированных ударов, после которых у Энвер-паши уже не будет возможности продолжать сопротивление. На англичан, после их форс-мажора с Баратовым во время его неудачного наступления на Багдад, у меня никакой надежды нет. Значит, вся тяжесть снова ляжет на наши плечи. И наступать я бы начал сейчас, когда турки ещё не совсем окончательно оправились от падения столицы и пребывают в душевном смятении и страхе. Нельзя давать Энвер-паше время на раскачку.
– Полностью с вами согласен, Николай Николаевич. Где вы собираетесь нанести главный удар по противнику?
– Несомненно, в направлении Сиваса, Лавр Георгиевич. Взяв его, мы открываем себе путь в Анатолию, в самое
