С ревом над головой сражающихся пронеслись снаряды главного калибра флагмана и броненосцев. Они били куда-то далеко в тыл Ахмед-паше, по одним им известным целям. Как выяснилось позже, едва началась перестрелка, адмирал Колчак приказал поднять в воздух два гидроплана, и, облетая окрестности Стамбула, они нашли место расположения ставки командующего турецкого корпуса.
Сбросив вымпел, летчики продолжали кружиться над целью и покачиванием крыльев извещали корабли о результатах стрельбы. Стремясь поскорее отвести угрозу от десанта, Колчак решил не особо церемониться и приказал применить остаток химического запаса. Снаряды рвались несколько в стороне от главной цели, но утренний бриз удачно направлял ядовитые волны в нужном направлении.
Атакованные с фронта русскими штыками и мощным корабельным огнем с тыла турки сначала стали отходить под натиском противника, а затем и побежали.
– Желтую ракету! – приказал Слащёв, решивший полностью разгромить турок их стремительным преследованием, но не желая при этом попасть под собственный огонь. Десантники гнали врага до самой ставки турецкого генерала, уничтожая сопротивляющихся врагов и милуя бросивших оружие. Когда первые солдаты достигли расположения ставки Ахмед-паши, то обнаружили массу людей, вповалку лежавших на земле и корчившихся в мучениях.
– Газы, газы!!! Надеть противогазы! – прокричали командиры, определив причину смерти солдат противника, но некоторые из десантников не успели выполнить приказ и получили отравления.
При осмотре трупов было обнаружено тело самого Ахмед-паши, полностью разделившего участь офицеров своего штаба. Солдаты погрузили труп генерала на брошенную арбу и покатили его к Слащёву в качестве боевого трофея. Несколько тысяч турок сдалось на милость победителя, и вскоре их цепи, под конвоем русских солдат, потянулись к Галате, где был разбит временный лагерь десанта.
Вид разбитого войска, уныло бредущего на виду у затаившегося Стамбула, навевал дополнительное уныние и безысходность у жителей города, которые толпами стали стекаться к дворцу правителя, требуя своего спасения от грозных гяуров. Желая поторопить султана с принятием решения, адмирал приказал дать несколько залпов по окраинам города, якобы уничтожая отходившие силы Ахмед-паши, и при этом разрешил уничтожить несколько домов.
Обстрел вызвал новый взрыв паники, и ближе к 12 часам из султанского дворца на корабль были отправлены парламентеры, готовые обсудить условия сдачи города и капитуляции турецкой армии.
И тут выяснился очень важный момент, к которому адмирал был уже подготовлен. Турецкий султан Мехмед VI, будучи официально главой государства, являлся лишь номинальной фигурой и не обладал реальной властью в стране. Всем в государстве управлял Энвер-паша, находившийся в этот момент в Анатолии, и именно он должен был подписать акт капитуляции. Турки просили время для того, чтобы связаться с ним и согласовать вопрос о сдаче.
Однако Колчак не желал терять драгоценное время, в его руках был султан, и он был неумолим. Адмирал отказался ждать прибытия Энвер-паши и требовал от султана незамедлительного объявления капитуляции армии, страны и передачи под временный контроль России Стамбула, Босфора и Дарданелл, а также Восточной Фракии и порта Александреты на берегу Средиземного моря. За это султану и его подданным гарантировалась жизнь, целостность жилищ, свобода передвижений и вероисповедания. Все, кто продолжит сопротивление, должны быть объявлены султаном вне закона и будут иметь дело с русскими войсками.
Услышав столь жёсткие требования капитуляции, один из членов делегации воскликнул:
– Что же вы оставляете нам, господин адмирал?
На что Колчак ответил:
– Жизнь и Азию.
Дабы не вводить проигравших в искушение и лживые надежды, адмирал объявил парламентерам, что если к 15 часам он не получит ответа, то отдаст приказ об обстреле города с моря и введет в Стамбул русские войска.
Говоря о ложных надеждах, Колчак знал, что говорил. Исполняя заранее составленный план, он ещё ночью отправил линкор «Император Николай I» вместе с тяжелыми крейсерами «Адмирал Корнилов» и «Адмирал Нахимов» к перешейку полуострова Галлиполи, чтобы не допустить переброски оттуда частей пятой армии под командованием немецкого генерала фон Сандерса для спасения Стамбула. Отряд кораблей вместе с канонерками и эсминцами прибыл вовремя. Ближе к девяти часам турки попытались отвести войска с полуострова и попали под огонь кораблей. Вызванные немецкие подводные лодки были замечены с гидропланов, которые адмирал придал в помощь отряду именно с этой целью. Одна из них была потоплена огнем эсминцев, когда попыталась выйти на позицию атаки «Адмирала Корнилова», вторая выпустила торпеду в сторону линкора, но неудачно, и была протаранена канонеркой.
Зажатые на полуострове турецкие части через два часа вновь попытались прорваться, но были встречены шрапнелью и химическими снарядами, после чего отошли в глубь Галлиполи. Об огневом контакте с противником адмирал был извещен по радио ещё в начале переговоров и поэтому так торопил с объявлением капитуляции, поскольку не исключал возможности прорыва турецкой пехоты на помощь столице.
Время близилось к назначенному адмиралом часу, но ответа из дворца не было. Адмирал хмыкнул уголком рта и приказал начать разворачивать пушки линкора на жилые кварталы, а броненосцы «Иоанн Златоуст» и «Ростислав» направил к стенам дворца, приказав демонстрировать готовность открытия огня.
Башни главного калибра линкора и броненосцев медленно пришли в движение, хоботы огромных орудий лениво заворочались, выбирая цели для первого залпа, когда с берега отчаянно замахали белыми платками, давая понять морякам, что решение султана вот-вот будет объявлено. И, действительно, вскоре на борт флагмана поднялся парламентер, который объявил, что условия господина адмирала приняты и он приглашается во дворец для подписания актов о капитуляции.
Флотоводец решил лично возглавить делегацию, пригласив туда Слащёва как командира десанта и Покровского как представителя Ставки Верховного командующего. Покидая линкор, он приказал, в случае своего невозвращения через полтора часа, начать операцию по захвату города и уничтожению турецкого правительства и султана.
Далекий потомок крымских татар, а ныне адмирал русского флота Александр Васильевич Колчак величественно и властно поднимался по каменной лестнице султанского дворца Допкабахче. Раньше по ней с трепетом и опасением поднимались послы соседних государств, чтобы узнать волю султана, а теперь по ней идёт победитель, желающий объявить свою волю.
В зале приемов был наскоро приготовлен длинный стол с несколькими стульями по обе стороны. Россию кроме Колчака, Слащева и Покровского представляли два дипломата и переводчик, прибывшие вместе с капитаном на литерном поезде Ставки.
Турецкую сторону представлял только глава кабинета султана Али-паша, так как все остальные представители правительства Энвер-паши были за пределами
