– Одну тысячу соляных кувшинов, – улыбнулся Левиатус.

Юноша из соляного клана вскрикнул и чуть не упал с лавки.

Трое зееранимов переглянулись между собой, раскрыв рты от неожиданности. В конце концов тишину нарушил Аскандер:

– Одна. Тысяча.

– Одна тысяча соляных кувшинов, – подтвердил Левиатус.

– Ты даже не представляешь… – Ани сглотнула. – Ты даже представить себе не можешь, что это для нас значит.

– Это – жизнь. – Он улыбнулся. – Жизнь в обмен на жизнь. Вы не представляете, как дорога мне сестра, и думаю, это нас уравнивает.

Ани бросила на него долгий взгляд, а затем медленно наклонила голову.

– Я должна извиниться, Левиатус ап Вивернус Не Ату. Я тебя недооценила.

Это случается не в первый раз, – подумал Левиатус, но вслух произнес лишь:

– У нас может уйти время на то, чтобы выполнить такой заказ. Насколько мне известно, в последнее время с производством соляных кувшинов возникли трудности. Что же касается доставки…

– Думаю, с этим я могу помочь. – Покрытый татуировками юноша ухмыльнулся, и на его темном лице заблестела хитрая белозубая улыбка. – Прошу прощения, Не Ату, но нас не успели друг другу представить. Меня зовут Сутан Мер не Нинианн иль Мер. Мне кажется, что мы уже встречались, но… – тут он подмигнул, – при иных обстоятельствах.

– Сын Хозяйки Озера! – Левиатус рассмеялся. – Ну конечно! Я не признал тебя без сопровождения разъяренного мужа красотки, трясущего кулаком перед твоей физиономией. Позволь поинтересоваться, как ты во все это впутался. Что произошло на этот раз? Или лучше спросить, кто был на этот раз?

– Думаю, лучше вообще не спрашивать. В общем, сидел я голышом на оливковом дереве…

– Снова?

– Снова…

– Как бы увлекательно все это ни было, – прервал его Матту Пол-Маски, – но время уже позднее, и нам нельзя и дальше здесь находиться – мы рискуем раскрыть свое инкогнито. Мои слуги скоро вернутся к своим обязанностям, и лучше бы нам к этому времени убраться отсюда.

– Конечно, ты прав. – Левиатус спрятал проклятый нож, и его зловещий дух тотчас испортил ему настроение. – Расскажешь мне свою историю в другой раз, Сутан Мер. Соблаговолишь ли ты проводить наших друзей до апартаментов в Торговом Кругу? Благодарю. Атукос останется у тебя в долгу.

Истаза Ани зевнула, поднялась и рассмеялась, когда атуалонские мужчины отвели глаза, стараясь не смотреть на ее грудь.

– Задерживаться мне в любом случае не стоит. Иннахиль ждет за городскими стенами. Он охотится, но я не могу гарантировать, что он ограничится жертвами, которые ходят на четырех ногах. Лучше нам как можно скорее вернуться к своим племенам. Я надеялась увидеть Сулейму…

– Я могу отвести вас во дворец завтра, если вас это устроит. – Сутан Мер бросил взгляд на Левиатуса, и тот одобрительно кивнул. – А также могу позаботиться о продаже и доставке ваших соляных кувшинов, и, может быть, даже уговорю мать назначить хорошую цену. В любом случае, ниже той, которую ей бы хотелось назвать. – Он пожал плечами. – Сколько бы раз мать ни угрожала сбросить меня в Соляное озеро, она все еще относится ко мне с определенной долей привязанности и, смею полагать, будет рада моему возвращению. Вы, пустынный народ, похоже, обладаете даром возвращать потерянные вещи. Ну что, пойдем?

Сутан Мер кивнул Левиатусу и удалился в сопровождении двух зееранимов.

– Ты полагаешь, что поступил мудро? – спросил Матту Пол-Маски у принца, поднимаясь со скамьи.

– Мы все согласились, что это – достойный дар.

– Я говорю не о глиняных черепках, Не Ату. Я спрашиваю тебя, было ли мудро советовать нашим врагам возвращаться домой и готовиться к войне? Ты сам знаешь, что именно так они и поступят, стоит им задуматься о культе Эта и обо всем, что это может означать.

– Врагам? Они нам не враги, – нахмурился Левиатус. – Я собирался заключить с ними соглашение.

– Ох, само собой разумеется, ты можешь предлагать им союз. Можешь пировать с ними, вести торговлю, вступать с ними в интимную связь, если уж так хочешь: Ату знает, что нам нужны дети. Но никогда не забывай об одном, Левиатус ап Вивернус Не Ату. Мы – народ дракона. – Матту улыбнулся, и по крокодильей морде покатились слезы. – Мир – наш враг. Какое слово они используют в своей пустыне? Эхуани?

– Красота в правде, – мягко согласился Левиатус. Нож тяжелым грузом лежал у него в руках. – Эхуани.

Мальчик Дару внезапно содрогнулся. Он вел себя так тихо, что Левиатус едва не забыл о его существовании.

– С тобой все в порядке, дитя? Прости, что заставляю тебя ходить следом за мной. Уверен, ты…

Мальчик посмотрел на него огромными безумными глазами. Его зрачки расширились.

– Сулейма, – сказал он. – Они ведут ее к драконьему королю.

– Прямо сейчас?

Дару кивнул.

– Повелительница снов говорит, что тебе нужно немедленно отправляться туда.

На лице Матту Пол-Маски заиграла странная улыбка.

– Лучше бы тебе поторопиться.

– Поторопиться? – нахмурился Левиатус. – Ты думаешь, что могут возникнуть неприятности?

– Неприятности? – Пол-Маски засмеялся, и его разноцветные глаза вспыхнули. – Впервые за много лет вместе сойдутся твой отец, Хафса Азейна и эта твоя вспыльчивая сестрица… Даже не знаю, что может пойти не так.

Левиатус схватил полотенце и побежал.

28

Атуалонские бани, как и все прочее в этом странном месте, были настолько огромны и блистали таким великолепием, что с первого раза ни взглядом, ни умом охватить все это было невозможно. Ей подумалось, что они напоминают сказочную Зула Дин, пожирающую львиную змею. Слишком большие, слишком многочисленные. Она с головой нырнула под воду – воды тоже слишком много – и решила завоевать этот дивный новый мир, так же как легендарная героиня некогда отвоевала свой смертоносный обед – по кусочку за раз.

Здесь имелась отдельная комната для купания, бассейн с проточной водой, напоминавшей реку, которую перенесли в жилище и заковали в камень только затем, чтобы один несчастный человек смог смыть с себя грязь. Все это представлялось чрезмерным, чудесным и немного бессмысленным. Синие, золотые и красные плитки были вырезаны и выложены таким образом, чтобы составлять милую картинку – резвящиеся в волнах морские твари. Прочие поверхности, по всей видимости, были покрыты драконьим стеклом, серебром или еще каким-то драгоценным материалом. На бортике бассейна восседала, погрузив ступню в воду, статуя женщины. В руках у нее лежала стопка льняных полотенец и маленькие формочки с мягким мылом.

Если бы я прожила так всю жизнь, – подумала Сулейма, – то и сама сделалась бы такой же мягкой, как это мыло. Но пахнуть я буду отменно.

Как бы расхохотались ее сестры по оружию, если бы все это увидели, – и как приятно было бы разделить с ними это удовольствие: все эти вазы с фруктами, хлебом и мягким зрелым сыром, шкуры авры, рога с уской и хорошенького мужчину, а еще лучше – троих, чтобы оживить обстановку. Отмокать, избавляясь от дорожной вони, было очень приятно, но она соскучилась по обществу сестер