Люди из Эйд Калиша тоже бесследно исчезли. И Ани не думала о том, что с ними сталось. Сказать по правде, она сама помогала подруге скармливать их тела речным хищникам.
Ох уж эта молодость!
– Она отправила посланника. К Ка Ату.
– Как давно это случилось?
– Полагаю, с тех пор прошло много полнолуний. Уж конечно, теперь уже слишком поздно. Ничего не исправишь.
– Поживем – увидим. А теперь что касается… предательства.
Хафса Азейна оттолкнула миску с кишками и поднялась на ноги.
– Матери еще в Мадраже?
– Послушай, повелительница снов, уже слишком поздно. Думаю, Нурати сказала обо всем матерям, только убедившись, что посланника приняли, и теперь мы знаем, что ответ пришел.
Повелительница снов оскалилась:
– Я ее остановлю!
– Хотелось бы мне в это верить. Но говорю тебе: мы опоздали. Из Нисфи уже прибыл гонец. На Дибрисе видели корабли.
Хафса Азейна застыла, точно мертвая вода.
– Корабли? Что еще за корабли?
– С драконами на корме и с полосатыми парусами. Разведчики докладывают, что их десять.
Взгляд повелительницы снов сверкнул холодной жестокостью, точно у гадюки, готовящейся к очередному прыжку. Когда она двинулась с места, это произошло так быстро и неожиданно, что Ани невольно отступила на полшага назад, но Хафса Азейна всего лишь нагнулась, чтобы подобрать короб с кишками. Когда она вновь выпрямилась, ее лицо походило на застывшую маску.
– Вот как. Значит, Ка Ату готов покинуть престол. И попытаться вернуть то, что считает своей собственностью.
Ани проскочила мимо подруги и остановилась лишь у входа в сумеречный шатер – ее силуэт выделялся посреди яркого солнечного пятна.
– Как скоро они будут здесь?
– Гонец оказался очень проворным: у нас остается всего несколько дней.
– Я побеседую с умм Нурати, а потом и с матерями. Людям следует подготовиться ко встрече с королем-драконом.
Только снова выйдя на свет, Ани смогла наконец выдохнуть застывший в легких воздух.
Конечно, это был не самый худший день для того, чтобы умереть. Но вполне хороший, чтобы жить. Курраан проскользнул мимо нее, точно шепот далекого камнепада – всем своим вылитым из костей и марева телом, почти доходившим ей до плеча. Он был тих, как смерть, которая приходит в ночи.
Где-то вдали завыл вашай.
Узел нервов в животе верховной наставницы ослаб. Постепенно. Ани обвела взглядом палатку, примечая потрепанные подушки и разбросанную одежду – привычные атрибуты женского обихода. Обычные вещи… если не считать лиру из кошачьей головы, которая стояла в углу и ожидала новых струн. И потемневшего мертвого посоха с наконечником в виде кошачьего черепа. Да всех этих глядящих с полотнища палатки вышитых чудовищ, от которых у нее мурашки пробегали по коже. Ани без оглядки помчалась по дороге.
Ее поразило то, что солнце все еще ярко сияло на небе, воздух был наполнен звуками и ароматами веселья, а люди продолжали праздновать Хайра-Кхай. Ани подняла лицо к небу и смотрела на Дракона Солнца Акари до тех пор, пока слезы не брызнули у нее из глаз.
– Уж не знаю, что хуже, – сказала она, обращаясь к Дракону, – атуалонское вторжение или гнев повелительницы снов.
3
Я запомню.
Мать вручила ему подарок, завернутый в желтую рисовую бумагу и перевязанный красным шелковым шнурком.
– Открывай. Это тебе. – Ее глаза горели. – Я сделала его специально для тебя.
Джиан дернул за кисточку шнура, и массивный узел с легкостью развязался. Чувствуя стыд оттого, что прикасается к тонкому материалу своей грубой кожей, юноша с большой осторожностью развернул упаковочную бумагу и вдохнул аромат красочных одежд из желтого, жгучего, как песок, шелка, расшитого плотными кроваво-красными узорами.
– Я не могу это надеть!
– Теперь можешь, сын. – Мать моргнула, плотно сжала губы и сделала глубокий вдох. – Это – твое право, равно как и обязанность. С нынешнего дня ты представляешь весь Бижан. Сегодня ты стал дейченом, и теперь тебе крайне важно соответствовать образу принца, а не ходить, точно какая-то… деревенщина. – Руки женщины, словно крошечные птички, пробежали по шелковой материи, а потом она приложила кафтан к его плечу и улыбнулась с быстротой и тайной, отличающими улыбку матери. – К тому же ты будешь в них очень красив. Мой сын, принц дейченов.
Сегодня отмечали праздник Цветущих Лун и шестнадцатый день рождения Джиана. Уже завтра он пройдет через широкие ворота и станет дейченом Джианом, принцем Запретного Города.
Принцем, – повторил про себя юноша. Не будет больше простого сына ныряльщицы за жемчугом, мальчишки, который чувствовал себя в воде куда свободнее, чем на суше, и с флейтой управлялся лучше, чем со словами. Принц. Несмотря на то что он готовился к этому дню всю свою жизнь, это слово казалось ему таким же внезапным, как удар под дых. Джиан принял тяжелый кафтан из рук матери и отодвинул его на расстояние вытянутых рук, как будто боялся, что вышитые змеи могут его укусить. Он знал, что эта желтая материя стоила не меньше, чем новая крыша, а разбросанных по узорам, вышитым кроваво-красной нитью, жемчужин хватило бы для того, чтобы прожить целый год.
И когда только мать успела все это сделать? Она часто засиживалась допоздна, согнувшись над морскими картами или расчетными книгами в попытках отыскать новую устричную заводь или еще один торговый путь и стремясь обеспечить их жизнь хотя бы на день вперед. Каждый стежок, каждая нитка означали еще одно мгновение, которое он у нее отнял.
– Мама, я не могу…
Джиан хотел сказать ей: Я не могу это принять. Или, может, я не могу тебя оставить. Как бы там ни было, они оба знали, что другого выхода не было. До тех пор пока их землям грозит фальшивый король Атуалона, императорским армиям не обойтись без потомков деев.
– Молчи, – пригрозила ему мать и подняла руку. Ее ладони были крошечными – хрупкие маленькие птичьи косточки и тонкая, как золотистый папирус, кожа. – Император имеет право призвать тебя на службу. Ты имеешь право носить эту одежду, а я – дать ее тебе. – Несмотря на стальную волю, она не смогла сдержаться, и по ее щеке скатилась слезинка. Прежде чем мать успела стереть ее, Джиан поймал каплю кончиком пальца и поднес ее к губам. Потом он обнял мать – с таким жаром, как будто все еще был ребенком и никак не мог с ней расстаться.
Она долго стояла, прижавшись к сыну – ее тонкие руки продолжали удивлять его своей силой, – а потом коротко рассмеялась и оттолкнула его от
