— Спасибо… — еле слышно выдохнула я.

— Почему ты тут одна? Они что, с ума там все посходили?! — прорычала слишком злая, чтобы услышать меня, горгулья.

— Тавир… — позвала я, отстраненно понимая, что готова свалиться в обморок, но все еще держусь из чистого упрямства.

— Маша! Не сейчас! — отмахнулся мужчина.

Прежде чем я успела хоть как-то отреагировать, в коридоре послышался шум шагов. Тавир выругался и метнулся в другую сторону, я же как стояла, так и осталась, беспомощно разведя руки в стороны. У ног отрубленная голова, чуть в стороне мертвое безголовое тело, и из всех подозреваемых — только я…

В проходе показался Азим, а за его спиной мелькнул Валей.

— Ну вот, я так и знал, что он попытается ее убить, — не скрывая радости, произнес Азим. — Вот только… Маша, а что тут произошло? Чем ты его обезглавила?!

— Силой мысли, — огрызнулась я, пнув голову, и та покатилась обратно к телу.

— Чем?! — переспросил Валей, озадаченно нахмурившись.

— Знаете что, — глухо произнесла я, — а идите вы все… куда подальше…

В этот момент моему сознанию надоело воспринимать и как-то переосмысливать весь тот кошмар, в котором я оказалась. Миг, и организм поступил самым действенным способом: уронив хозяйку в блаженное беспамятство. За что я была ему несказанно благодарна.

Глава 16

Лес. Повинуясь потокам воздуха и игривости ветра, молоденькие листочки шелестели, наполняя пространство тихим, умиротворяющим звуком. Я бежала босиком, удерживая полы сарафана в правой руке, а левой размахивала белоснежным платком, чудом не цепляясь за ветви деревьев. Так хорошо, так легко и так свободно мне не было никогда. Душу переполняли любовь, счастье и ощущения, сравнимые с тем, когда после долгой и тревожной ночи наступает яркое, солнечное утро, обещая светлый и волшебный день.

Собственный смех, словно перезвон колокольчика, веселил еще больше, подгоняя вперед. Я не убегала и не догоняла, я просто бежала, веря в то, что хорошо не завтра, а именно сейчас, в эту минуту и в этом месте…

— Маша! — Крик, долетевший до меня, заставил залиться новым приступом веселья.

Я остановилась. Роса холодила ступни, не доставляя дискомфорта. Волосы растрепались, и я попыталась завязать платок, что держала в руке, в виде косынки, но мужские пальцы перехватили мои ладони и аккуратно завели руки мне за спину. Горячие губы коснулись изгиба шеи, вызывая отчаянный приступ желания отдаться здесь и сейчас. Ведь только с ним я буду счастлива, а главное, только с ним я хочу испытывать это самое счастье.

— Я боюсь… — призналась, прикрывая веки и поворачиваясь к мужчине лицом, вот только тут же уткнулась лбом в его грудь.

В ответ меня поцеловали в макушку, после чего объятия разжались, и мужчина, развернувшись, побежал, приглашая меня продолжить сумасшедшую гонку до той поры, пока мы опять не пересечемся в одной точке.

Круг за кругом. Мы бегали то ли по спирали, то ли по кругу, но каждый раз сходились на пару мгновений, обменивались ничего не значащими ласками и разбегались вновь.

За миг до того, как открыть глаза, я вдруг поняла, что это бесконечность и разорвать ее можно лишь раз, приняв очень важное, но слишком невероятное решение. То, которое я даже озвучить пока не могу…

— Мне кажется, я скоро привыкну к тому, что, проснувшись, вижу тебя рядом, — хрипло произнесла я.

Как только открыла глаза, сразу увидела силуэт Тавира, стоящего у окна. Мужчина задумчиво наблюдал за тем, что происходило во дворе, время от времени потирая подбородок. Я не видела его глаз, но почему-то была уверена, что он злится.

— Как ты? — обернувшись, спросил Тавир.

На миг задумалась, затем попыталась проанализировать собственное состояние. Поняв, что оно ничем не отличается от вчерашнего, подняла взгляд на мужчину:

— Сносно.

— Хорошо, встанешь?

— Надеюсь, ты не будешь наблюдать за моими переодеваниями? — добавив сарказма в голос, спросила я.

Тавир окинул меня крайне странным взглядом, в котором одновременно можно было увидеть и мужскую заинтересованность, и легкое пренебрежение, тут, как говорится, кому чего хочется. Затем, фыркнув, что опять-таки могло обозначать что угодно, он удалился в дальний угол комнаты, где демонстративно повернулся ко мне спиной. Хм, интересно, а на затылке глаза у горгульи есть?

Однако, оценив местный вариант проявления качеств джентльмена, я соскочила с кровати и поспешила в ванную. Несказанно обрадовалась, увидев вполне скромное платье, висящее на вешалке возле раковины. Умывшись, переодевшись и даже заплетя волосы в косу, я вернулась в комнату и поспешила к столику с завтраком.

Тавир умыкнул с подноса кремовую булочку и одну из чашек, однако сам отошел к окну, чтобы не смущать меня. За что я была ему искренне благодарна. Лишь когда я отодвинулась от стола и, откинувшись на спинку кресла, с блаженством прикрыла глаза, горгулья заговорил:

— Вчерашний день был насыщенным?

— Не более и не менее, чем предыдущие, проведенные в этом мире, — отозвалась я.

— Однако, мне кажется, ты пришла к каким-то решениям, — допытывался Тавир.

Я перевела взгляд на мужчину, на миг подзависла, любуясь образцом мужественности, красоты и недосягаемости, мысленно взгрустнула, но все же решилась:

— Вчера я была у старейшин.

— И что они сказали? — вроде и спросил, да только явной заинтересованности в словах не прозвучало.

Губы помимо воли растянулись в улыбке, не колеблясь, вдохнула и на выдохе выпалила слова горгульи, что удерживала меня арканом силы:

— То, что ты ищешь, находится ближе, чем ты допускаешь в своем сердце, а то, о чем ты спрашиваешь, находится под твоим любимым символом. Вернись туда, где испугалась, где потеряла путь, и найди знак, который дает тебе надежду.

— Ясно, — усмехнулась горгулья, — как всегда, иди, найди, а вот возьми или уничтожь — непонятно.

— Угу, — кивнула я, полностью соглашаясь со словами мужчины.

— О чем ты думала в момент, когда спрашивала? Заметь, не что именно ты спрашивала, а о чем думала? — прищурился Тавир, внимательно наблюдая за моей мимикой.

— Думала… — эхом повторила я, теребя край подола, — о диадеме… — призналась я,