Сэм покачала головой:
– Ох, Хэртстоун! Мне так жаль, что это случилось с твоим отцом.
Остальные тоже пробормотали что-то сочувственное.
Хэрт пожал плечами и показал:
– Это было необходимо. Магнусу досталось самое трудное. Он попробовал сердце.
Я содрогнулся:
– Да, кстати… Пожалуй, я должен вам кое-что рассказать.
И я поведал им о разговоре дроздов.
Алекс Фьерро фыркнула, но тут же прикрыла рот ладонью:
– Извини. Я понимаю, это не смешно.
Она показала жестами:
– Хэрт, твой отец, сердце. Ужасно. Представить не могу. – И добавила вслух: – На самом деле, у меня есть кое-что для тебя. – И она достала из кармана тонкий до прозрачности шелковый шарф в розово-зеленую полоску. – Вот. Я заметила, ты потерял свой.
Хэрт принял шарф из ее рук, будто священную реликвию, и торжественно обернул его вокруг своей шеи.
– Спасибо, – ответил он жестами. – Люблю.
– Еще бы! – И Алекс повернулась ко мне с проказливой улыбкой на губах. – Честное слово, Магнус… Ты по неуклюжести сжег сердце. Ты отведал крови. И теперь ты можешь говорить с животными…
– Не говорить, – возразил я. – Только понимать, что они говорят.
– Как доктор Дуллитл?
Ти Джей озадаченно нахмурился:
– Кто такой доктор Дуллитл? Он из Вальгаллы?
– Он из книжки. – Самира откусила от сандвича с огурцом. Пока было темно, она торопилась умять как можно больше провизии из корабельных запасов. – Магнус, а кроме этого кровь из драконова сердца на тебя никак не подействовала? Я волнуюсь за тебя.
– Д-да нет, вроде в остальном все нормально.
– Может, эффект временный, – предположил Ти Джей. – Ты еще чувствуешь себя странно?
– В смысле, более странно, чем обычно? – уточнила Алекс.
– Нет, – сказал я. – Но дело темное. Поблизости нет животных, чтобы проверить.
– Хочешь, я превращусь в хорька? – вызвалась Алекс. – И мы поболтаем.
– Спасибо, не надо.
В это время Мэллори Кин испытывала наш новый точильный камень на одном из своих ножей. Наточив лезвие, она метнула нож в палубу. Клинок вошел в твердые доски по самую рукоять.
– Так-так…
– Не разнеси нам весь корабль, женщина, – сказал Хафборн. – Нам на нем еще плыть и плыть.
Она скорчила ему рожу.
– А мальчики принесли неплохое точило.
Ти Джей вежливо кашлянул:
– А можно мне попробовать его на моем штыке?
– На самом деле, нет. – Мэллори спрятала точильный камень в карман. – Я не доверю эту прелесть никому из вас. Лучше пусть побудет у меня, чтобы вы не покромсали себя нечаянно. Что до драконьей крови, Магнус, я бы на твоем месте не волновалась. Ты ведь сын Фрея, одного из самых могущественных богов, которые воплощают силы природы. Возможно, драконья кровь просто усилила твои врожденные способности. По-моему, тебе и положено понимать язык птиц и зверей.
– Хм. – Я кивнул, почувствовав себя немного увереннее. – Может, ты и права. Но я все равно чувствую себя виноватым за то, что вроде как похитил часть наследства Хэртстоуна. В смысле, что, если мистер Олдерман понимал животных…
Хэрт покачал головой и показал:
– Отец был не доктор Дуллитл. Не терзайся. Я вернул себе руну Одал. Мне этого достаточно.
Он выглядел усталым, но довольным, словно наконец сдал шестичасовой письменный экзамен, которого до судорог боялся весь семестр. И пусть он теперь сомневался в результате, главное – все мучения были позади.
– Ладно, – сказала Самира. – Точило у нас есть. Остается добраться до Флома, найти мед Квасира и придумать, как одолеть стражей.
– А потом напоить медом Магнуса, – добавила Алекс. – И надеяться, что он обретет чудесный дар говорить законченными предложениями.
Мэллори нахмурилась, словно не очень-то в это верила.
– А потом отыскать корабль мертвецов и молиться, чтобы Магнус победил Локи в перебранке.
– И потом каким-то образом скрутить этого мейнфретра, – добавил Хафборн, – не дать Нагльфару отплыть и остановить Рагнарок. Если, конечно, еще не слишком поздно.
А очень даже могло быть и поздно. Мы потеряли в Альфхейме два дня. Теперь до летнего солнцестояния оставалось дней десять, но я не сомневался, что корабль Локи будет готов к отплытию гораздо раньше.
Однако меня больше тревожили слова Мэллори, застрявшие у меня в голове: «Молиться, чтобы Магнус победил Локи в перебранке». В отличие от Самиры я не особенно верил в силу молитвы, особенно если эта молитва обо мне.
Блитц вздохнул:
– Пойду помоюсь. От меня воняет, как от тролля. А потом буду спать, очень долго.
– Хорошая мысль, – одобрил Хафборн. – Магнус и Хэрт, вам бы тоже не помешало.
Этот план был мне по душе. Джек снова стал рунным камнем на цепочке, и от этого мои руки и спина болели так, будто я целый день шил драконью шкуру. Вся кожа страшно зудела, словно кто-то испытывал на прочность мою защиту от кислоты.
Ти Джей радостно потер руки:
– Завтра утром мы войдем в норвежские фьорды. Жуть как интересно, кого же нам придется там прикончить?
Я спал, для разнообразия без сновидений, но в конце концов меня растолкала Самира. Она как-то уж слишком радостно ухмылялась – для постящейся-то.
– Вставай-ка, посмотри.
Я кое-как выпутался из спальника, встал на ноги и выглянул поверх планширя. И забыл дышать.
По обе стороны от корабля, так близко, что казалось, протяни руку – и коснешься, высились отвесные утесы – каменные стены в тысячи футов высотой с прожилками водопадов. Белые потоки талой воды струились по камням и разбивались внизу в водяную пыль, дробившую солнечный свет на радуги. От неба осталась только зубчатая полоска синевы далеко вверху. А вода за бортом сделалась пронзительно-зеленая, словно пюре из водорослей.
В тени этих утесов я почувствовал себя до ужаса крошечным и решил, что знаю, куда нас занесло.
– Йотунхейм?
Ти Джей рассмеялся:
– Нет, просто Норвегия. Миленько, да?
«Миленько» было очень неудачное слово. Мне казалось, будто наш корабль плывет в мире, созданном для существ куда больше нас, в мире, где повсюду разгуливают боги и чудовища. Разумеется, как я теперь знал, боги и чудовища и правда разгуливают повсюду в Мидгарде. Хеймдалль постоянно наведывается в одну булочную в Фенуэе. Великаны бродят по болотам в Лонгвью. Но Норвегия выглядела куда более подходящим местом их обитания.
На миг у меня защемило сердце при мысли, как бы тут понравилось маме. Как жаль, что я не смогу поделиться с ней этой красотой. Так здорово было бы рассказать ей, как мы ходили по вершинам этих утесов, радуясь солнцу и холодному, чистому воздуху.
На носу стояли Алекс и Мэллори, обе молчали, любуясь пейзажем. Хэрт и Блиц, должно быть, еще спали под палубой. Хафборн сидел у руля с кислой миной.
– Что не так? – спросил я его.
Берсерк разглядывал скалы с таким видом, словно они могли обрушиться на нас, стоит ему ляпнуть что-то не то.
– Все так. Красиво. Совсем как во времена моего детства.
– Так Флом – твой родной город? – догадался я.
Он невесело хохотнул:
– Ну, в те времена
