Я огляделась по сторонам в надежде увидеть камень, подходящий для этих целей, но идущая по берегу пешеходная дорожка была слишком ухожена, чтобы на ней или вокруг нее удалось отыскать достаточно крупные камни. Я посмотрела в рюкзачок – амулет лежал на дне, красивый и кажущийся безвредным. В глубине и на поверхности камня больше не было видно какого-либо движения, словно огонь в камне погас тогда же, когда и в глазах Кэллума.
Если я сейчас просто сожму браслет в руке, то смогу получить Кэллума обратно. Смогу сделать так, что в его глазах вновь заиграет огонь. Эта мысль возникла у меня в голове прежде, чем здравомыслящая часть моего сознания успела подавить ее. Я опять почувствовала, как глаза наполняются слезами. Я понимала, что правильнее всего будет немедля швырнуть амулет в реку. Но что, если я не права? Что, если произошла чудовищная ошибка? Я не могла заставить себя бросить в воду единственное связующее звено, еще соединяющее меня с ним. Я стояла на берегу, и в моей душе бушевала война.
Наконец я приняла решение: амулет должен быть утоплен. Я сунула руку в сумку, нашла карандаш и с его помощью подцепила браслет. Надо его утопить. Он достаточно тяжел, чтобы пойти ко дну и без помощи тяжелого камня. Просто надо зашвырнуть его на середину реки, так далеко, как я только смогу.
Когда я сделала замах назад для броска, амулет скользнул вниз по карандашу и опустился на кончик моего большого пальца.
Голос в голове зазвучал громко и внезапно, и я невольно закрыла уши руками, одновременно крепко сжав холодный металл.
Я слышала его прекрасный голос, прерывающийся от горя и молящий:
– Нет! Не надо! Пожалуйста! Не уходи! Не надо…
Воспоминания о его прекрасном лице, кроткой улыбке и возбуждающем прикосновении, сознание того, что Кэллум где-то рядом, – все это вместе сломило мою волю, убило решимость. Я поняла, что не смогу бросить амулет в реку.
Но я не могла и слушать его дальше. Я снова бросила амулет в рюкзак, и в моей голове вдруг наступила тишина. Мука в его голосе была невыносима. Я почти поверила, что она неподдельна, что он и в самом деле любит меня, но вдруг пронзившее меня воспоминание о выражении неискренности и паники на его лице, когда я застала любимого врасплох, ясно сказало мне: он лжец и я должна с ним порвать.
Я отошла от кромки воды, пытаясь держаться спокойно. Мимо меня шли люди с собаками, не имеющие ни малейшего понятия о смятении, царящем в моей душе. Мне надо идти, двигаться, решила я и повернула назад, в сторону ворот дворца. Отсюда до моего дома пару миль, и если я буду идти быстро, то доберусь до того, как родные начнут снова волноваться.
Я поискала в рюкзаке айпод, делая это очень осторожно, чтобы случайно не задеть амулет. Мою голову заполнила громкая музыка, и я твердо решила ни о чем не думать, пока буду идти.
К тому времени, когда я добралась до дома, я была уже вымотана. Мне совершенно не хотелось отвечать на бесконечные вопросы, так что надо будет сказать им что-то такое, что заставит их замолчать.
– Где ты пропадала, солнышко? – спросила мама. – Мы уже начинали беспокоиться.
– Со мной все в порядке, – без запинки солгала я. – Просто поругалась с одной девочкой в школе, и мне захотелось прогуляться, поэтому я отправилась на прогулку в Хэмптон-корт. – Я почувствовала себя лучше, сказав маме то, что было максимально приближено к правде.
Она устремила на меня испытующий взгляд.
– Ты хочешь поговорить об этом или предпочла бы помолчать?
– В общем-то, предпочла бы помолчать. – Я попробовала улыбнуться, и это почти получилось. – Что у нас сегодня на ужин? – спросила я, пытаясь изобразить интерес, хотя и точно знала – сейчас я не смогу есть.
– Я собиралась приготовить карри, – начала было мама, – но если ты предпочла бы что-нибудь попроще…
Я бросила на нее благодарный взгляд.
– Думаю, так будет лучше. Возможно, я просто приготовлю себе сандвич и приму ванну.
– Как скажешь, дорогая. – Она мягко улыбнулась и подошла ко мне, чтобы поцеловать.
Пару часов я занимала себя различными делами, но когда приблизилось время ложиться в кровать, я начала нервничать. Я чувствовала, отчаяние притаилось где-то рядом и только и ждет, чтобы снова поглотить меня. Мне нужно было что-то такое, во что я смогла бы погрузиться с головой и что совершенно не будет напоминать мне о нем. Мой взгляд упал на книжный шкаф, и я пробежала глазами по названиям книг, мысленно бракуя их одну за другой. Слишком много романтики, слишком много любви. Ни одна из них мне не подойдет.
В коридоре рядом с дверью в спальню стоял большой семейный книжный шкаф, набитый книгами в бумажных обложках. Мама не выбрасывала книги из принципа, поэтому материала для чтения там имелось на годы и годы. Но я не могла рисковать, взяв что-то, чего совершенно не знала, и мне совсем не хотелось читать про насилие полицейских и войны. Наконец мне на глаза попалось то, что надо: книги про Гарри Поттера. В начальных томах нет и намека на романтические отношения, а их сюжеты достаточно увлекательны, чтобы захватить меня даже после того, как я перечитала их по десятку раз.
Я взяла книгу и уселась в постели. Я надеялась, что достаточно устала, чтобы, читая, задремать, хотя на улице еще только-только стемнело.
Какое-то время мой план работал успешно, но в конце концов мысли начали блуждать, уходя от сюжета все дальше. Я вспомнила лицо Кэллума и его последние, полные отчаяния слова. И это самое отчаяние, улучив момент, охватило меня вновь.
Было такое чувство, будто сердце мое полностью разбито и никакая его часть уже не сможет функционировать нормально. Боль была так сильна, что я ощущала ее почти физически. Я свернулась калачиком, чтобы попытаться спастись от нее, но это не помогло. По щекам снова ручьями потекли слезы, пропитывая подушку. Каждый раз, закрывая глаза, я видела его лицо, его ослепительную улыбку и прекрасные глаза. Я видела, как в них зажигаются огоньки, когда он смеется, откидывая голову назад, представляла себе, как меня обнимают его сильные руки. И я чувствовала его прикосновение, легкое, как прикосновение перышка, когда он проводил пальцами по моей руке или осыпал поцелуями затылок.
И все это было ложью, жестко напомнила себе я, когда к горлу подступило рыдание. Я вжалась лицом в подушку, чтобы никто его не
