Кос едва смог нажать на тормоз, обнаружив одну свою ладонь под Маринкиным топом, а вторую на ее заднице. Первым его желанием было утащить ее на темный диванчик в углу чилл-аута, но он внезапно вспомнил, что эта потрясающая женщина принадлежит ему, живет с ним, и он имеет полное право сказать:
— Солнце, поехали домой.
Марина отстранилась, подняла на него глаза, улыбнулась, явно разделяя его желание уединиться дома, но вспомнила:
— А Саша? Мы же не можем ее тут одну бросить…
Кос развернул Марину на сто восемьдесят градусов так, что перед глазами у нее оказалась Сашка, зажигающая с симпатичным пареньком лет двадцати.
— Нестеровой не до нас. Не пропадет, — хохотнул Бирюков, утаскивая Марину в сторону выхода.
— Ты откуда тут взялся вообще? — смеялась Маринка, едва поспевая за ним, но не отпуская горячую ладонь.
— Приехал, — пожал плечами Костя и двинул бровями, хитро ухмыляясь. — Дома скучно, по телеку смотреть нечего.
Девушка снова захихикала, но едва они оказались в салоне машины, ей стало не до смеха, потому что Костины губы снова колдовали с ее ртом. И его руки, не сдерживаясь, проникали под одежду, жадно шаря по горячей коже, отодвигая кружево лифчика, дразня возбужденные соски. Марина тоже время даром не теряла, наглаживая его через джинсы, вырывая громкие стоны, по которым она, как оказалось, безумно скучала.
— Солнц, пожалуйста, давай поедем уже, — совсем немужественно заскулил Костя, пытаясь прекратить лапать ее и целовать.
— Давай-давай, — запела голосом пьяной лисицы Марина. — Ты же за рулем, я вроде не держу.
— Ой ли, — Кос скосил глаза на свой пах. — Ты держишь меня за яйца, Мариш. Во всех смыслах.
— Не держу, так — придерживаю, — опять захихикала Маринка, находя ситуацию не менее забавной, чем возбуждающей. — Считай, это типа компрессионного белья с поддерживающим эффектом.
— Родная, сколько ты выпила? — заржал и Костя, поворачивая ключ, заводя машину.
— Достаточно, чтобы всю дорогу держать тебя в тонусе.
— Хватило бы одного твоего присутствия.
— Поехали уже, Бирюков.
И он поехал. Марина расслабленно откинулась на сиденье, но ее рука, как и было обещано, продолжала держать Костю в приподнятом настроении. Она то поглаживала его по бедру, то пересчитывала ноготком зубчики молнии, растирала и сжимала, заставляя Бирюкова выпускать воздух со свистом. Но ей и этого было мало. Сжимая ноги и тихо постанывая, она скинула пальто, пиджак, оставшись в одном тонком топе и брючках. Ее соски отчетливо выделялись сквозь два слоя тонкой ткани, и Костик сглотнул, прибавляя мощность печки. Вдруг замерзла просто?
— Хочу тебя, Кос, — выдохнула Маринка, потеревшись щекой о его плечо, дернула пуговицу на его джинсах, потом расстегнула молнию, аккуратно освободила его член, облизала ладошку и начала нежно поглаживать.
— Солнце, что ты творишь… Господи… — почти икал от паники и острого возбуждения Бирюков.
— Ты давно водишь? — поинтересовалась она, облизывая губы.
— Что? Лет десять… даже больше, наверное… — окончательно растерялся Костик.
— О, нормально, — одобрительно кивнула она, отстегивая ремень безопасности. — Следи за дорогой, малыш.
И она нырнула вниз. Первым Костиным порывом было — зажмуриться, но он не позволил себе такой роскоши и огромными, как блюдца, глазами таращился на ночную дорогу. Благо, путь был до боли знаком, поэтому он на автомате сворачивал в нужных местах, едва сдерживаясь, чтобы не прибавить газу. Кос шипел и матерился, то проклиная, то благословляя Маринку, ее рот, чертову текилу и выбоины на дороге. А она на это лишь хмыкала, продолжая изводить его своим горячим ртом. Обычно он оставлял машину на платной стоянке, но сегодня решил бросить возле дома, чтобы не радовать смотрителей парковки порно-театром. Едва они оказались во дворе, Кос заглушил мотор, откинулся, расслабился и, звонко вскрикнув, кончил, даже не предупредив.
«Меня же тоже никто не предупреждал», — подумал Костик, разрешив себе не париться по пустякам.
Марина еще несколько сладчайших секунд подержала его во рту, а потом осторожно отпустила. Она подняла голову, улыбаясь, как сытая, довольная кошка, и вид растерянного, запыхавшегося Кости заставил ее удовлетворённо улыбнуться и мурлыкнуть.
— Черти жгут, — наконец очухался Кос, отстегнул и свой ремень, притянул девушку к себе. — Иди сюда.
Он порывисто, почти грубо схватил Марину за волосы, притягивая ее голову к своей, целуя неистово, жестко, жадно. Ему было мало. Мало даже этого чёртового минета, даже понимания, что никто таких фокусов с ним не проворачивал, мало удовлетворения, мало Марины. Кос прихватил ее за бедро, чуть поднимая и усаживая на себя верхом. Он спихнул вниз ее топ, лифчик, оголяя грудь, заключая мягкую плоть в плен своих ладоней. Марина постанывала ему в рот, чуть прикусывая его губы, отчаянно ища его язык своим. Она держалась за Костины плечи, раскачиваясь, потираясь своим пахом о его.
Бирюков сам не заметил, как снова возбудился. Вообще, он был уверен, что у него и не падал. Если только на секундочку, а потом опять встал. Больше всего на свете Кос хотел сейчас избавить Марину от брюк и белья, войти в нее и смотреть, как она скачет на нем, извиваясь от удовольствия. Но он помнил, все еще помнил что-то про «полгода нельзя», поэтому просто расстегнул пуговку на ее штанишках, просунул руку в трусики, находя пальцем влажный пульсирующий комочек нервов. Марина захныкала, почувствовав трение, в котором отчаянно нуждалась, и привстала, позволяя Костиной умелой руке довести ее до умопомрачительной разрядки. Девушка кончила почти сразу, прогибаясь в спине, хрипло постанывая.
Их ослепил яркий свет фар такси, которое въехало во двор. Кос едва успел схватить с пассажирского сиденья Маринкино пальто, чтобы прикрыть девушку, которая испуганно вздрогнула и прижалась к нему, чтобы спрятаться.
Они сидели, слушая, как громко стучат их сердца под аккомпанемент тяжелого дыхания и работы двигателя такси, остановившегося у соседнего подъезда. Только когда машина уехала, а пассажиры скрылись в доме, Костя тихо сказал:
— Солнце, я, наверное, слишком старый уже для этих фокусов, а ты не настолько раскрепощенная. Пойдем домой… пожалуйста.
Марина покивала. Она запахнула пальто и неловко слезла с Костика, снова хихикая по этому поводу. Придерживая расстегнутые брюки, она выскочила из машины, крикнув:
— Кто последний, тот лох, — и понеслась к подъезду.
Заразившись ее детским энтузиазмом,
