настоящая жизнь, может прийти после того, как уйду я... А я чувствую себя так уверенно. Я так хочу разделить со всеми все чудеса этого мира! Но решено: я умру. Все останется существовать без меня. И меня ничто не утешит: даже если некий Бог предложит мне другой мир, я откажусь от него. Я не хочу ни на что менять мою Землю и мою жизнь. Я потеряю все - это мне известно. Но я никак не уступлю, ни за что! Я не спрячусь от этой жизни ни в какое, самое уютное, убежище, ни в какой рай. Не надо мне безопасного, надежного приюта. И когда у меня похитят мою жизнь, я буду плакать, я завою от тоски на весь белый свет. Не от тоски, что нет больше жизни. Не от раскаяния за прожитое, не из угрызений совести, а только от любви к моей Земле, с которой пришла пора расставаться... Моя Земля, к которой я хотела бы вечно прикасаться. На которой я хотела бы остаться вечно. Только здесь. С людьми, а не с Богом!
Эммануэль смотрела мимо Анны-Марии, словно она видела какую-то точку среди листвы деревьев, в далекой дали. Внезапно она вновь повернулась к своей гостье, вгляделась в нее и произнесла с неожиданной для себя горечью:
- Смерть? Ваш Бог ничего не знает о ней, он-то ведь не умирает! Только мы, живущие, можем знать, что такое смерть.
***
- Изрядную скуку навела на меня ваша кузина, - с этой жалобы начала Эммануэль вечерний разговор с Марио по телефону. - Хорошее дело она мне предложила: тратить время в теологических спорах.
- На самом деле она может заняться и чем-нибудь поинтереснее.
- Да ее интересует только потустороннее.
- Вы что же, забыли, что ваше дело спасти Анну-Марию?
- Я даже не знаю, с чего мне начать. Мне еще не приходилось соблазнять монахинь.
- Тем большую награду получит ваша душа, - утешил ее Марио.
- ..Ее имя... - Эммануэль словно продолжила вслух свои потаенные размышления.
- Разве я не назвал его?
- Как же, назвали. Но мне интересно... Оно звучит как славянская форма вашего имени. Она не итальянка?
- Итальянка, но мои предки наслаждались жизнью, не признавая никаких границ. И этот цветок расцвел на тосканской ветке с великорусским привоем, взятым из александровских кустарников. А их корни вообще уходят в почву Византии.
- Ага. Я это учту.
- Занесите в историю еще и садовницу.
- Мне что-то неохота снова влюбляться.
- Тогда развлекайтесь сами. Сходите куда-нибудь.
- Да я вчера вечером попробовала это.
- Так расскажите же.
Эммануэль описала танец с игральными картами в китайском театрике.
- ..Потом был исполнен довольно безобразный образец гимнастического искусства. Она всунула крутое яйцо во влагалище, а потом вытащила его оттуда разрезанным на ломтики. То же самое она проделала с бананом. Затем укрепила между ног зажженную сигарету и стала пускать дым кольцами. Напоследок в дело пошла китайская кисточка для туши, и она написала ею на полотнище шелка целое стихотворение очень красивыми безупречными иероглифами.
- Банально, - сказал Марио. - Это мне приходилось видеть в Риме.
- Потом появился индус в тюрбане. Он выволок из своего дхоти колоссальный пенис и стал на нем развешивать всякие тяжелые предметы, причем копье ни капельки не гнулось.
- Это может любой крепкий мужчина. И как же был вознагражден этот несгибаемый воин?
- Не знаю. Но ушел он в таком состоянии, в каком вышел на сцену.
- Странно. Наверное, это протез. Ну, а дальше?
- Дальше была совершенно прелестная девица под прозрачным покрывалом. Она вытащила из корзины бело-голубую змею метра в два длиной и такую же красивую, как она сама. Наверняка такие экземпляры попадаются в Индии раз в сто лет. Она начала танцевать со змеей, обвивая ее вокруг шеи, рук, талии. Потом она сбросила покрывало: мы увидели, что змея плотно обхватила кольцом ее грудь и как будто покусывает соски. Потом принялась лизать ее рот и глаза. Девушка была так захвачена этим, так, казалось, влюблена в змею, что я чуть ли не заревновала. А потом она начала медленно втягивать змеиную головку себе в рот, и все время, пока она там была, как бы посасывала ее. Глаза закрылись, и мне почудилось, что она словно выпивает змею. И вот сброшен широкий золотой пояс, и она предстала перед нами совершенно обнаженной. И питон тотчас же скользнул по ее животу вниз, стал извиваться между ногами, потом пополз по ягодицам вверх, добрался до талии, обвил ее и вдруг ринулся снова вниз, прямо к жемчужно-розовой раковине Венеры. Своим раздвоенным языком он так проворно стал лизать жемчужину вверху полураскрытых створок раковины, словно заводил пропеллер, ей-богу. Девушка стонала от наслаждения. На сцену принесли подушки, и она легла на спину, раскинула ноги прямо перед нами. И вся она раскрылась передо мной, как большая розовая раковина.
- А что же питон?
- А он был в ней. Девица использовала его голову как фаллос, пока она совсем не исчезла внутри. Я даже удивилась - там же можно задохнуться.
- Она ввела в себя только голову?
- Нет, и часть туловища тоже. Видно было, как вздрагивает чешуя, просто ходила волнами. Наверное, тварь еще и лизала ее там.
- А какой толщины была змея?
- Потолще, чем фаллос. С мой локоть. А вот голова была заостренной и легко проникала.
- А что же делала девушка?
- Она вытаскивала белого питона, а потом снова пускала его в себя. И так много раз, я сбилась со счета. И она сама извивалась на подушках, как змея, стонала и вскрикивала.
- А вы-то получили удовольствие?
- Еще бы! Если бы у меня была такая змея!
- Я подарю вам такую.
- - А когда все кончилось, Жан рассказал мне, что у этой девицы каждый вечер множество мужчин.
- Вы тоже могли бы попытать у нее счастья.
- С удовольствием. Но как только подумаю о толпе мужчин у ее дверей, меня тошнит.
- Но какой важный опыт вы бы приобрели!
- Что делать, вместо реальности я предалась воображению.
- Что же вы воображали?
- Обычное: будто я ее люблю, а она меня. Но у меня были только мои пальцы и никакой змеи.
- И сейчас вам ее больше не хочется?
- Что вы! Еще больше!
- Из-за ее чешуйчатого друга?
- Нет, суть совсем в другом. Мне хочется хотя бы раз переспать с женщиной, которую я куплю.
- А к кому вас больше тянет: к Анне-Марии или к девушке с питоном?
- К девушке с питоном. - Она подумала немного и добавила:
- Я даже не могу себе представить Анну-Марию со змеей.
На том конце провода наступило молчание. Марио задумался. Эммануэль напомнила ему:
- - Вы в самом деле подарите мне змею?
- Я же обещал.
- Такую, которая бы умела любить?
- Я сам займусь ее просвещением. Эммануэль весело засмеялась. Но допрос не окончился.
- Что же было дальше?
- Снова появились танцовщицы. Мы ушли.
- Вам хватило впечатлений?
- А там больше нечего было смотреть, - вздохнула Эммануэль.
- А вы сами разве не могли что-нибудь показать?
