– Она голодна, – сообщила Клод. – У нее болит голова. Не очень сильно, но болит. И она хочет обтереться водой, потому что сильно потела всю ночь.
– Может быть, ей стоит принять ванну? – предположил Август.
– Нет, господин, она не хочет надолго откладывать завтрак, – возразила служанка. – Она очень голодна. Сказала, что у нее зверский аппетит.
– Зверский? – переспросил Август. – Ну-ну. А на каком языке она тебе это все сказала?
– На французском, – недоуменно посмотрела на него девушка. – На каком же еще?
– Полагаешь, она хорошо его знает? – Август был счастлив, но его удивила реакция молодой служанки на то, что женщина, еще вчера не умевшая говорить по-французски, заговорила вдруг на этом языке.
– Извините, господин, но я не поняла вашего вопроса, – смутилась Клод.
– Хорошо, – кивнул Август. – Не важно! Скажи, а вчера она говорила по-французски лучше или хуже, чем сегодня?
– Одинаково, я думаю…
– Значит, одинаково! Ну-ну!
Глава 4
Преображение
Вилла Аури, день четвертый
– Доброе утро, Танья!
Следует признать, выглядела она сегодня просто замечательно. Красивая, стройная, с идеальной осанкой, подчеркнутой строгим платьем из шелка двух оттенков зеленого: облегающий лиф и сборчатая юбка. И, разумеется, стала выше, надев нормальные туфли с подходящими для ее статуса каблуками.
«А каков твой статус на самом деле, мы, возможно, узнаем прямо сейчас».
– Доброе утро, Август! – Голос у женщины не изменился. Как был низким с хрипотцой, так и остался. Волнующий голос грудного регистра. А еще Август услышал в ее французском легкий акцент. Совсем легкий, почти незаметный, если специально не прислушиваться.
– К столу, сударыня? Я думаю, вы голодны?
– Благодарю вас, Август, вы сама любезность!
Сели к столу, и пока гостья кушала – суп из грибов с улитками, копченая северная сельдь, жареная форель с травами, сиенский пирог[16], ну и фрукты, разумеется, – по большей части молчали или обменивались ничего не значащими репликами. К серьезному разговору приступили только тогда, когда на стол подали сыр и сладости. Гостья взяла чашечку мейсенского фарфора, понюхала кофе, улыбнулась мечтательно и сделала глоток.
– Итак, – сказала она, возвращая чашку на место, – вы, Август, волшебник, маг и чародей, я правильно поняла?
– Да, – чуть улыбнулся Август. – Впрочем, не маг. Маги и факиры живут на Востоке. Чародеи вместе с волхвами – кажется, на вашей родине, в России. А у нас здесь все больше колдуны и волшебники. Я, например, колдун.
– То есть у вас тут существует магия…
– Вчера вы не говорили по-французски, – усмехнулся в ответ Август, – а сегодня… Вы ведь понимаете, сударыня, что мы говорим по-французски?
– Значит, все-таки магия… – тяжело вздохнула женщина. – Абзац!
Последнее слово она произнесла по-русски. Август его не понял, но по интонации догадался, что это какое-то эмоциональное междометие. Возможно даже – ругательство.
– Видите ли, Август, мне трудно это принять, хотя все факты налицо, – добавила женщина с грустной улыбкой. – У нас там, знаете ли, нет магии. Разве что по мелочам: предсказания дурацкие, гадания на кофейной гуще, заговоры, привороты… Но никто в это не верит. Нет твердых доказательств.
«Великие боги! Она говорит как ученый!» – Казалось, его уже ничем не удивишь, но Танье это удалось, и уже не в первый раз.
– Давайте начнем сначала! – предложил Август. – Разрешите представиться, сударыня: Август Агд де Сан-Северо, кавалер де ла Аури.
– Офицер и джентльмен[17]? – усмехнулась в ответ женщина.
– Что, простите?.. – не понял ее Август.
– Не берите в голову! – отмахнулась Танья. – Я имела в виду – дворянин и аристократ.
– В какой-то мере, – чуть пожал плечами Август. Время рассказывать гостье о причудах его личной судьбы еще не пришло. Точно так же, как и спрашивать ее, что значит «брать в голову». – Кстати, Аури – это название дома, в котором мы сейчас находимся. Вилла Аури вместе с участком леса и составляет, собственно, все мое состояние.
– У вас неплохое собрание скульптуры и живописи, – все с той же полуулыбкой напомнила Танья.
– Что вы имеете в виду?
И в самом деле, что она имела в виду?
– Донателло, Микеланджело, Тициан…
«Она еще и в искусстве разбирается? Значит ли это, что названные ею художники возникли и здесь, и там? Хотя, возможно, она почерпнула все это из памяти Маргариты?»
– Не спорю, – кивнул Август, – у меня есть несколько ценных произведений искусства, приобретенных тогда, когда я не знал недостатка в деньгах.
– А сейчас, значит, обеднели? – Танья сделала еще один глоток кофе.
– Не то чтобы обеднел, – объяснил Август, не желая пока вдаваться в подробности, – но уже не так богат, как прежде.
– Как вы стали колдуном? – сменила тему женщина. – И почему именно колдуном, а не волшебником?
– Я таким родился. – Август пригубил вино и промокнул губы салфеткой. – Колдун, потому что имею склонность к темной волшбе, – добавил через мгновение. – Это врожденный дар, но его можно и нужно развивать. Я, например, много учился. Защитил диссертацию магистра трансцендентальных искусств и еще одну – на соискание степени доктора высшей магии.
– Так у вас тут есть магическая академия? – удивленно вздернула бровь Танья.
– Магическая академия? – в свою очередь удивился Август. – Зачем нам магическая академия, если у нас есть университеты?
– Университеты? – переспросила Танья. – Университеты – это хорошо. А вы, стало быть… вы… Вы ученый?
– Да, мне кажется, это называется именно так.
– Хорошо, Август, – кивнула женщина. – Тогда вопрос. Я здесь пленница? В смысле, я ваша пленница?
– Нет, конечно! – возмутился такому подозрению Август. – Вы можете уйти от меня в любой момент, я вам даже денег дам на первое время. Но что вы будете делать там, – махнул он рукой в сторону дороги, – одна, без связей, без друзей и знакомых?
– Чье это тело и как я в него попала? – Правильный вопрос, и надо отдать должное женщине – она не спешила его задать. Но задала вовремя. Самое время коснуться этой деликатной темы.
– Вы видели портрет, – напомнил он, – на нем изображена Теа д’Агарис, графиня Консуэнская. Она была не только красавицей, но и очень сильной колдуньей.
– Так-так-так… – чуть нахмурилась женщина, – значит, Пиковая дама. Любопытно… Что с ней случилось? – Вопрос напрашивался, тем более что грамматика не лжет. «Была» то и значит, что «была».
– Она умерла чуть более ста лет назад. – Что ж, пора было сказать это вслух.
– Но это тело… – нахмурилась женщина. – Это ее тело?
– И да, и нет, – вздохнул Август. Они подошли к очень сложному, можно сказать, деликатному вопросу. Даже среди профессоров университета не все поймут, о чем идет речь. – Я его создал…
Август помолчал, позволяя гостье переварить услышанное, и начал рассказывать о своем эксперименте. Он старался не вдаваться в подробности и объяснял суть дела насколько мог простыми словами. Женщина слушала не перебивая.
– Генетическое клонирование, – сказала она, когда он закончил рассказ. – А я, получается, гребаная овечка Долли. Свезло так свезло!
– Извините, Танья, – Август был по-хорошему удивлен тем, что она его выслушала, но не понял почти ни одного слова из ее комментария, – но что такое «генетическое клонирование» и почему вы назвали графиню Дамой Пик?
– Пиковой дамой, – поправила его Танья. – Но Дама Пик мне тоже нравится.
