А теперь позвольте напомнить о кое-чем важном: обычные люди не видят духов. Лейли (и ее отец, где бы он сейчас ни был) единственные могли общаться с призраками – так что, когда входная дверь якобы беспричинно вылетела из косяка, у Беньямина и его друзей не было никаких шансов разобраться в происходящем. Все вскинули головы, испуганно вглядываясь в темноту в поисках виновника, – и, разумеется, никого не нашли.

Духи сочли это за страшное оскорбление.

Они были по горло сыты пренебрежением людей и собственного мордешора. Конечно, они и сами понимали, что от обычных смертных внимания ждать не стоит, но недавние события окончательно истощили их терпение, и теперь они приняли обиду близко к сердцу. Это ничуть не упрощало ситуацию.

Как вы, вероятно, помните, в последний раз мы слышали о духах, когда они разозлились на бросившую их Лейли, избавились от оков и отправились на поиски новой кожи. Но еще вы можете помнить мои слова, что только уважение к Лейли все это время заставляло их вести себя прилично. Покинув освященные земли (чего не случалось никогда в истории Чаролеса), они вдруг задумались, а не поторопились ли с решением снять кожу с живых. В конце концов, призраки знали многих из этих живых – у некоторых оставались родственники в городе, – и в них начали проклевываться ростки совести.

Поэтому они снова посовещались и решили сперва переговорить с Лейли и выяснить, что заставило ее бросить свои обязанности. А уж потом, увидев полную картину, выносить вердикт. Призраки старались быть благоразумными; Лейли все это время заботилась о них – может, и не идеально, но духи понимали, что она работает одна. И хотя порой и любили подшучивать над незадачливым мордешором, на самом деле они уважали девочку за беззаветную преданность этому неблагодарному занятию. В конце концов, среди духов были и те, кто действительно хотел в Запределье, а без Лейли они никогда не смогли бы туда попасть.

Если бы они ее нашли – и удовлетворились объяснениями, – то без споров вернулись бы в особняк и позволили переправить себя в мир иной. Но если ответы Лейли по какой-то причине их не устроили бы, им просто пришлось бы вытряхнуть несколько человек из кожи, поскольку у призраков заканчивалось время в этом мире. Еще немного, и они должны были развеяться по ветру – наименее предпочтительный исход из всех.

Так что духи ныряли к земле и взмывали в небеса, прокатились на поезде и облетели весь город в поисках Лейли. Они думали, что найдут ее на празднике, среди других чаролесцев, но эти ожидания не оправдались. У призраков начало иссякать терпение. Огорченные, они полетели обратно в особняк, чтобы еще раз хорошенько осмотреться напоследок, – когда один малыш заметил в коттедже Беньямина яркий свет и вспомнил, что туда они еще не заглядывали.

Так и вышло, что все сорок духов набились (образно выражаясь, конечно) в тесный домик Беньямина Феланкасака, где наконец обнаружили своего мордешора. Будь Лейли в сознании, она бы сказала друзьям, что прямо сейчас их окружает толпа разгневанных призраков, но, к сожалению, на это не было никакой надежды. А потому никто не мог объяснить внезапное похолодание в комнате или слетевшую с петель дверь; людям оставалось только гадать, что происходит – пока Хафтпа снова не забрался Беньямину на плечо и не сообщил ему ужасные известия.

Духи прождали по меньшей мере пять минут, громко выражая свое недовольство (и не понимая, почему Лейли на них хотя бы не взглянет), прежде чем Хафтпа предложил выступить посредником между живыми и мертвыми.

Животные и насекомые не испытывают трудностей в общении с незримым; они говорят на всеобщем языке, известном очень небольшому числу людей, и миры их управляются с куда большим порядком и состраданием, чем наш. Например, звери не травят тех, кого боятся, – они просто обходят их стороной. И теперь, хотя Хафтпа редко пересекался с призраками, он взял на себя роль нейтральной стороны – в качестве жеста доброй воли. Паук быстро определил лидера духов – высокую сердитую женщину по имени Роксана – и объяснил ей ситуацию: Лейли умирает; другие дети пытаются ее оживить; пока неизвестно, когда мордешор придет в сознание.

Тем временем Беньямин торопливо описал происходящее людям.

– Что? – закричала его мама, чуть не свалившись с кровати от ужаса. – Как это – призраки сбежали с освященных земель? Как такое возможно?

– Они здесь прямо сейчас? – выдавил Оливер, белый как полотно. – То есть… Прямо здесь? Прямо сейчас?

– Чего они хотят? – спросила Алиса, вскакивая на ноги. – Они расстроены?

Хафтпа подтвердил, что да, они очень расстроены. Они хотят знать, что случилось с их мордешором. Они хотят знать, почему она так надолго их покинула. И они хотят знать, вернется ли она домой. Беньямин поспешил объяснить, что именно произошло с Лейли, – но вместо того, чтобы разрядить обстановку, его слова только все усугубили.

В ответ Роксана взвыла так яростно, что Хафтпа подпрыгнул от испуга и неожиданно для самого себя сплел сеть прямо в воздухе. Женщину привело в бешенство известие, что Лейли бросили умирать, точно собаку. По сути, от духов остались только души – и сейчас эти души были переполнены болью и жалостью к мордешору, чьи услуги призраки так долго принимали за должное. Лейли видела от своего народа одну жестокость, и теперь от этого должен был пострадать целый мир. Что случится с мертвыми, когда их последний мордешор умрет? («На психованного папашу можно не рассчитывать», – сказала Роксана.) Что, по мнению чаролесцев, тогда произойдет? Неужели они думали, что могут безнаказанно бросить Лейли на произвол судьбы, не обеспечив хотя бы самым необходимым? Неужели не сознавали последствий своих поступков?

Тринадцатилетнюю девочку оставили страдать в одиночестве; никому в этом шумном, суетливом городе не было до нее никакого дела. Осознав это, призраки не просто разозлились – они разъярились до такой степени, что начали задыхаться. Роксана едва могла говорить от возмущения. Сорок духов сгрудились вокруг бесчувственного тела Лейли, жалея обо всех случаях, когда усложняли ей жизнь. Они и сами знали, что бывают раздражающими и надоедливыми (не говоря уже о привычке выскакивать из-за угла), но они отчаянно скучали по общению, а Лейли единственная могла их видеть. Она хранила их секреты и смягчала боль ухода. Ее одну беспокоило, что станет с душой после кончины, и призраки ценили эту верность.

А потому никак не могли стерпеть обиды.

Хафтпа торопливо объяснил внезапную вспышку Роксаны, и Беньямин, который старался так же быстро передавать его слова остальным, перешел от