Несчастья этой ночи только начинались.

Алиса делала что могла, но Оливеру этого казалось мало.

Он старался быть мягким, выражаться аккуратно и с учетом растрепанных Алисиных чувств, – но в голосе его нет-нет да и проскальзывала сталь. Увы, он не понимал, в чем именно заключается процесс исцеления, и не мог оценить со стороны, сколько сосредоточения и бережных усилий требует помощь мордешору.

На самом деле это была задача, достойная ювелира, – восстановить Лейли так, чтобы не навредить при этом Алисе. Ей следовало быть осторожной и не отдать потускневшей подруге слишком много собственного цвета, сердца и духа. Она пыталась объяснять это Оливеру, но мальчика одолевала такая буря эмоций, что он просто не мог мыслить рационально. Лишь уважение к Алисе заставляло его сидеть смирно – хотя в глубине души он надеялся, что той будет достаточно щелкнуть пальцами. Однако, к его величайшему ужасу, прошло уже полчаса, а Лейли выглядела ничуть не лучше.

Алиса лишь теперь начала сознавать, насколько глубокой была рана.

Как бы аккуратно и настойчиво она ни вливала в Лейли цвет, руки девочки по-прежнему оставались серыми – хотя Алиса была уверена, что они посветлели минимум на тон.

И все же паниковать было рано!

Алиса не собиралась ставить на Лейли крест – пока у той билось сердце. Тихий, едва различимый пульс и неустанные попытки Алисы были единственными ниточками, за которые друзья цеплялись всю первую половину поездки. Беньямин каждые несколько минут проверял у мордешора признаки жизни – и всякий раз со вздохом облегчения объявлял, что сердцебиение не только слышно, но и становится сильнее.

Так продолжалось довольно долго – Алиса работала, Оливер паниковал, а Беньямин изо всех сил старался порадовать друзей хорошими новостями, – пока поезд не одолел две трети пути, и Беньямин внезапно прекратил проверять пульс мордешора.

Его многоногие друзья уже некоторое время суетились возле уха мальчика, но он старался не замечать их копошения, всецело сосредоточившись на самочувствии Лейли. Видите ли, зачастую они слишком о нем беспокоились, и Беньямин привык игнорировать покровительственные инстинкты насекомых. Сегодня, предположил он, их встревожило его необычное поведение (не то чтобы Беньямин часто коротал время с двумя чужаками и умирающей девочкой). Однако сейчас у него совершенно не было времени отвечать на их вопросы – а потому он задвинул взволнованное пощелкивание пауков в дальний угол разума, и они постепенно затихли.

Сперва Беньямин воспринял их молчание как благо. Но некая его часть – вероятно, та же, что заставляет родителей насторожиться, если дети ведут себя слишком уж примерно, – исполнилась подозрения.

И не без причины.

У членистоногой армии Беньямина был собственный полководец – паук по имени Хафтпа. (Вы с ним однажды уже встречались, когда он из любопытства оседлал нос Алисы.) Несколько лет назад он попал в трагическую историю с участием домашней кошки, решившей проглотить его целиком. Хафтпа, который в ту пору был совсем малышом, храбро сражался за свою жизнь и покинул поле боя со всем возможным достоинством и семью лапами из восьми. Этот случай с благоговением передавался из уст в уста, пока паучье воинство единодушно не признало Хафтпу самым доблестным из них и присвоило ему звание полковника. Но Хафтпу не просто уважали, им восхищались. Он был одним из первых пауков, которые вышли из тела Беньямина, – однако, в отличие от многих сородичей, сразу же поспешивших на поиски нового дома, не только не покинул мальчика, но и стал ему верным другом. Поэтому, когда Хафтпа вскарабкался Беньямину на плечо и пощекотал лапкой ухо, тот все-таки выслушал своего полководца – тем более что к этому времени ему и самому сделалось неспокойно.

До Хафтпы дошли тревожные слухи.

Несколько его приятелей свили сети в углах вагона, и, когда Хафтпа по своему обыкновению заглянул к ним поздороваться, они поделились с ним любопытным наблюдением. Сегодня, в честь ночных празднеств, поезд делал больше остановок, чем обычно, – и пока состав со свистом пролетал одно холместье за другим, пауки заметили в лунном свете странные тени. А еще услышали необычный гул.

– Что за тени? – прошептал Беньямин, стараясь не поддаваться страху.

Хафтпа вытянул одну лапку в сторону Лейли.

– Они предупреждают тебя, друг Беньямин, чтобы ты был осторожнее с мордешором.

Мальчик почувствовал, как в желудке сворачивается холодный ком.

– Почему? – так же тихо спросил он, чтобы Алиса с Оливером случайно не услышали. – Ты же не хочешь сказать… Что духи…

Хафтпа моргнул всеми восемью глазами.

– Мы не можем быть совершенно уверены, друг Беньямин. Наш вид не так часто общается с духами: мы не боимся тьмы, как ваши мертвые. Мне известно лишь, что они покинули освященные земли и отправились на поиски новой кожи. Если мордешор при смерти, их не остановить. Нужно предупредить ваших людей.

Беньямин был в ужасе.

Он знал, что Хафтпа не стал бы ему врать – более того, паук сделал бы все возможное для его защиты, – но у мальчика просто не укладывалось в голове, как подобное могло произойти. Как духам удалось освободиться?

Беньямин кое-что знал о делах мордешора, но он не знал всего – и, не видя цельной картины, пребывал теперь в растерянности. При этом он точно знал, что не имеет права бездействовать – и медлить тоже.

Однако, когда Беньямин поднял голову и увидел бледное лицо Оливера и поджатые губы Алисы – оба были совершенно погружены в воскрешение Лейли, – он решил приберечь новости до тех пор, пока все четверо не окажутся у него дома. Получасом больше, получасом меньше – какая разница? К тому же, рассудил Беньямин, духи могли сбежать в результате простого недоразумения. Это было единственное объяснение, которое имело для него хоть какую-то логику: увы, мальчик до сих пор полагал, что у Лейли еще оставалось время для омовения мертвецов. Чем дольше Беньямин крутил в голове эту версию, тем более правдоподобной она ему казалась – так что вскоре он решил совсем отставить эти мысли.

Видите ли, духи никогда, ни разу за всю историю Чаролеса не покидали освященных земель мордешора. Выглядело невероятным, чтобы такая ужасающая вещь могла случиться на самом деле.

Беньямину еще предстояло узнать полную правду.

А пока ему оставалось только тихо тревожиться и поддерживать своих негаданных товарищей в трудный час. Мальчик едва мог поверить, что познакомился с ними не далее как утром: сейчас они были ему ближе всех чаролесцев. Эти трое безо всяких слов знали, что могут положиться друг на друга – и что друг для друга они значимы и важны. Редкие люди удостаиваются такого дара за всю свою жизнь. На самом деле судьба преподнесла