А в тихие минуты, в тенях, она встречалась с Наив.
И потела ничуть не меньше.
Но вовсе не кричала.
– Черная Мать, мне конец.
За завтраком Мия горбатилась над своими записями и наблюдала боковым зрением, не полетит ли в ее сторону поднос с напитками. Осрик с Эшлин сидели напротив, Трик – рядом. Аколиты умудрялись болтать посреди гомона и звона столовых приборов. Пип, как обычно, бормотал что-то своему ножику, выдерживая паузы между репликами, словно вслушиваясь в ответы клинка[89].
Кто-то постучал вилкой по бокалу, чтобы привлечь внимание, и все взгляды устремились к главному столу. Там стояла Достопочтенная Мать Друзилла со своей традиционной улыбкой. Она посмотрела на лица присутствующих и, дождавшись тишины, удовлетворенно кивнула.
– Аколиты! Это последняя перемена официальных уроков, которые вы посетите в качестве послушников Красной Церкви. С этого вечера и до посвящения, которое пройдет через две недели, можете распоряжаться своим временем, как считаете нужным. Шахид Маузер и шахид Аалея будут принимать похищенные предметы и секреты до конца этой недели. Шахид Паукогубица тоже готова выслушать ваши ответы на ее загадку. Хочу заметить, что до сего дня ей не поступало верных догадок, и подчеркнуть, что ни один аколит ни в коем случае не обязан решать формулу шахида. Надеюсь, Паукогубица доступно объяснила, какое вас ждет наказание в случае неудачи.
Суровая с виду женщина склонила голову, черные губы изогнулись в слабой улыбке.
– Состязание шахида Солиса начнется завтра в Зале Песен. Предварительные поединки пройдут утром, финальные – после обеда. Вещатель Адонай и ткачиха Мариэль будут присутствовать, чтобы позаботиться о вас в случае травм. Когда определятся победители каждого зала, Духовенство проведет ряд заключительных испытаний. Четверо, которые покажут себя на должном уровне, будут посвящены правой рукой Наи и помазаны кровью самого лорда Кассия.
Мия с трудом сглотнула. Все, ради чего она трудилась. Все, чего она хотела.
– Советую вам всем хорошенько отдохнуть после уроков, – сказала Друзилла. – Завтра начнутся последние испытания.
Пожилая женщина села обратно за стол. Мало-помалу среди аколитов снова поднялся гул болтовни, но над каждым повис груз того, что ждало впереди. Вскоре все тревоги были погребены под горой еды. Последние пару перемен кухня работала напропалую, и тарелки наполнились вкуснейшей выпечкой и закусками, свежими яйцами и жареной ветчиной.
В Мию ничего не лезло. Она вернулась к своим записям и нахмурилась. Формула искажалась перед глазами, в макушке пульсировала боль, череп сдавливало. Девушка выругалась на всех известных ей языках. Эшлин наблюдала за ней с полным ртом, усмехаясь на особо красочных проклятьях.
– Моэ, эаэш пееыв? – спросила она.
Мия оторвалась от блокнота.
– Чего?
Эш попыталась произнести четче, позволяя Мие разглядеть содержимое своего рта.
– Моэ. Эаэш. Пееыв?
– Черная Мать, не разговаривай с полным ртом, Эш! – пробубнил Осрик.
Девушка глотнула воды и насупленно покосилась на брата.
– Забавно. Я то же самое сказала одному красивому солдатику при прошлом посещении Годсгрейва.
Осрик прикрыл уши.
– Ла-ла-ла-ла-ла-а-а-а-а-а-а!
– Он тоже пел, как мальчик из хора. Во время и после. Юноши из люминатов получают все самое лучшее.
– Кажется, я сказал «Ла. Ла. ЛА», – прорычал Осрик.
Эшлин кинула булочку в голову брата.
Осрик набрал в ложку каши.
– Тебе конец…
Мия вмешалась, пока не разразилась настоящая война:
– Так что ты там говорила, Эш?
Девушка опустила вторую булочку, которой уже начала было прицеливаться, и подняла палец, предостерегая брата.
– Я сказала, что, может, тебе стоит сделать перерыв? Сплошная работа и отсутствие развлечений не идут тебе на пользу. Прогуляйся со мной, когда в следующий раз пойдем в Годсгрейв. Отведу тебя в какой-нибудь паб люминатов. Распустишь волосы.
– Мои волосы и так распущены.
– Мужчины в форме, Корвере.
– Все об одном, Ярнхайм.
– Они, по крайней мере, знают, как выглядит чертов гребень.
Эш улыбнулась и покосилась на Трика, ожидая реакции. К его чести, двеймерец сохранил каменное выражение лица, когда взял булочку и метнул ее в голову Эшлин.
– Понятное дело, у некоторых-то все идет как по маслу, – пробормотала Мия. – В состязании Маузера ты опережаешь всех на семьдесят баллов. Наверняка ты станешь победительницей Зала Карманов.
Эш завела руки за голову, отклонилась и вздохнула.
– Что ж я могу поделать, если у меня врожденный талант? Да я украду стейк из пасти сторожевого пса! Видели бы вы, как я крала кинжалы Паукогубицы. Чистое колдовство.
– Я видел ее лицо после того, как она поняла, что ты их умыкнула, – сказал Трик. – Ты отважнее, чем я, Эш.
Девушка пожала плечами.
– В любви и воровстве все средства хороши.
– Две недели до посвящения, – пробубнила Мия. – Состязание Солиса в Зале Песен начнется завтра. Если я в ближайшее время не решу эту загадку, то уже никогда этого не сделаю. Никто понятия не имеет, кто выигрывает в соревновании Аалеи, а у меня нет никаких шансов победить в других залах, если только я не украду ключ с шеи Достопочтенной Матери.
– Зубы Пасти, даже я недостаточно отважная для этого, – Эш передернулась, глядя на старушку. – И к черту те сто баллов. Да она убьет тебя дважды за одну только мысль об этом.
– Итак, – Мия снова вернулась к записям. – Возвращаемся к делу.
– Ты не боишься записывать все свои размышления? – Эш вздернула бровь.
– А что, планируешь и их украсть?
– Вини свои глазки-бусинки, женщина. Я украла у тебя всего один несчастный метательный нож! И извинилась потом. А ты ведешь себя так, будто я увела твоего возлюбленного.
– …У меня не глазки-бусинки.
– Я просто намекаю, что тебе нужно быть осторожнее с тем, где ты оставляешь эти записи, – предупредила девушка. – Я бы не сказала, что наши разборки с Рыжей и ее прихвостнем окончены. Помни, что они сделали с Лотти.
Мия глянула вдоль стола на Джессамину с Диамо. Несмотря на то, что она придумала дюжину способов, как отомстить за убийство Карлотты, Мия понимала, что воплощать их в жизнь – максимально глупо. Если с кем-то из парочки что-нибудь случится, спустя десять секунд Духовенство уже будет стучать в ее дверь.
Диамо наблюдал за ней, пока жевал, Джесс что-то нашептывала ему на ухо. Мия задумалась между делом, трахались ли эти двое. Они никогда не проявляли свои чувства в открытую, но показывать слабость – не в стиле Джессамины. И хоть после смерти Лотти между ними разверзлась пропасть, хоть они никогда не станут подругами, Мия поймала себя на том, что думает об отце Джессамины. О люминатах, которых
