– …Управляй тьмой внутри себя…

Далекие шаги.

Приглушенные крики.

– …Хорошо.

Мия снова закрыла глаза. Но на сей раз не потянулась в сторону. А потянулась внутрь. В места, которые солнца никогда не касались. К бесформенной черноте под кожей. Стиснула зубы. На лбу заблестели капельки пота. Тени содрогнулись, пошли рябью, вздохнули. Стали темнее. Тверже. Острее. Она впивалась в болты, лицо исказилось, сердце лихорадочно застучало, дыхание участилось, словно она бежала марафон. Но медленно, очень медленно, болты начали подрагивать. Поворачиваться. Секунда за секундой. Миллиметр за миллиметром. Вены на шее вздулись. На губах выступила слюна. Мия шипела. Молила. Пока, наконец, не услышала тихий звяк. И еще один. Железо с ее запястий упало на камень.

И она стала свободной.

Мия посмотрела на Мистера Добряка. И хоть у него не было губ, она была готова поклясться, что он улыбается.

– …Другое дело…

Девушка завозилась с цепями на лодыжках, освобождась. Встав, с мокрыми волосами и одеждой, медленно прокралась к двери. Окошко было закрыто, но она приложила ухо к щели. Услышала слабые крики, эхом отдающиеся от камня. Судя по звуку, снаружи находился длинный коридор. Звук шагов по металлу.

«Кто-то идет».

Мия схватила со стола молоток, окутала себя тенями и тьмой и присела в углу. Дверной засов загрохотал, замок щелкнул. Дверь распахнулась, вошел брат Сантино, увидел пустой стул, пустые оковы, и его глаза округлились. Молоток Мии пришелся ему по лицу, колено – по паху. Издав булькающий вой, мужчина рухнул на пол. Позади Сантино стоял ошеломленный брат Микелетто. Мия напала на него, но поскольку она была почти слепой в своем плаще, удар не попал по цели. Исповедник шагнул назад и блокировал его наручами на предплечье. Затем прищурился, видя лишь движущееся размытое пятно, но все равно прыгнул в его сторону и заключил Мию в медвежьи объятья. Вскрикнул, когда ее молоток задел его лоб. И камнем упал, увлекая ее за собой.

Парочка каталась по каменному полу, размахивая кулаками и ногами. Микелетто пытался ухватить девушку, которую почти не видел, а Мия пыталась нанести серьезный удар, но почти не видела, на что замахивается. В конце концов она откинула свой тенистый плащ, променяв бесполезную маскировку на чистую свирепость. Ее локоть превратил нос противника в месиво, кулак станцевал на его челюсти.

В голову прилетел жестокий удар справа и оглушил ее. Другой удар сбил с ног. Мия обнаружила, что Сантино, с побитого лица которого капала кровь, снова встал и зашел к ней со спины. Она попыталась подняться, но брат захватом сдавил ей голову. Тени извивались и рвались в атаку, но удары по голове так помутили ее рассудок, что она не могла их удержать. Свирепо махнув ногой назад, Мия почувствовала, как попала по чему-то мягкому, и услышала полное боли кряхтение. Затем ее толкнули обратно на стул. Мия плевалась, бранилась, спутанные волосы падали на лицо. Сантино удерживал ее, пока Микелетто связывал запястья. Инструменты на столе задрожали, тени в комнате извивались, как змеи. Ее ударили в висок чем-то тяжелым, и Мия осела, снова поникнув головой. Из ран текла кровь, легким не хватало воздуха.

– Маленькая гребаная сука! – прошипел Микелетто.

Несмотря на кровь, продолжавшую капать из его носа, он проковылял к жаровне и достал из углей кочергу, кончик которой полыхал оранжевым. Мия забрыкалась на стуле, но Сантино крепко ее держал. Другой исповедник поднес кочергу прямо к ее лицу. Девушка застыла. Ощутила обжигающий жар всего в паре сантиметров от своей плоти. Пара выбившихся волосинок коснулись раскаленного железа и, задымившись, мгновенно сгорели.

– Моя милая, – просюсюкал Сантино. – Боюсь, через минуту ты будешь уже не такой милой.

Он обхватил ее голову обеими руками, чтобы не дергалась. Мия со свистом выдохнула сквозь зубы. Внутри нее не было ничего, кроме ярости. Если это ее конец, она не станет молить о пощаде.

«Никогда не отводи взгляд. Никогда не бойся. И никогда, никогда не забывай».

– Расскажи нам, где ты была сегодня вечером, – прорычал Микелетто. – До того, как прибыла в Годсгрейв.

– Иди на хуй!

– Где ты была до прибытия в Годсгрейв?! – проорал исповедник.

Теперь кочерга находилась в нескольких миллиметрах. И уже опаляла. Мию затошнило, пот жалил глаза. Она посмотрела на Микелетто. Губы исказились в оскале. И Мия яростно прошептала:

– Иди. На хуй.

Брат покачал головой.

И, сухо улыбнувшись, поднес кочергу к ее глазу.

– Довольно.

Внезапно улыбка сошла с лица брата. Хватка на голове Мии ослабла. Оба исповедника выпрямились по стойке смирно. Брат Микелетто сделал шаг в сторону, открыв вид на человека в плаще, стоящего в проходе.

Мия заметила длинные смоляные волосы. Бездонные черные глаза. Одинаковые клинки на поясе.

Идеально прост.

Идеально смертоносен.

В ее животе возникло грязное, тошнотворное ощущение. Мистер Добряк затрепетал, а тьма вокруг них стекла к полу. И тогда из теней раздался низкий громоподобный рык.

Волчий рык.

– Оставьте нас, – приказал Кассий.

– Да, лорд, – ответили Микелетто и Сантино.

Мужчины низко поклонились и, слабо кивнув Мие, быстро вышли из комнаты. Ее живот внезапно сжался от страха, когда лорд Кассий шагнул в камеру. Мистер Добряк съежился в черноте у ее ног. Лорд Клинков встал перед Мией, сцепив руки. Длинные угольно-черные локоны шевелились, будто от невидимого ветерка. Его кожа была цвета чистейшего алебастра. Голос – как мед и кровь.

– Браво, аколит. Мое почтение.

– …Лорд Кассий?

Мия осмотрелась. Невзирая на тошноту, невзирая на приступ паники и радости, который она ощутила в его присутствии, она начала догадываться.

Облегчение. Злость. Огорчение.

– Проверка, – выдохнула она.

– Необходимая, – ответил Кассий. – После того, как ты узнала о Кровавой Тропе. Помимо навыков обращения со сталью, ядом и плотью, есть одна добродетель, которая должна быть присуща каждому последователю Красной Церкви. Мы должны увериться, что вы обладаете ею в полной мере.

Мия посмотрела в глаза Черному Принцу. Ее руки задрожали.

– Преданность, – прошептала она.

Кассий кивнул.

– Красная Церковь гордится своей репутацией. Ни один договор, на который когда-либо соглашалась эта конгрегация, не остался невыполненным. Ни один последователь никогда не открывал тайну тем, кто на нас охотится. Каждый год мы приводим новые лица в паству, вытачиваем из вас лезвия необходимой остроты. Но какими бы наточенными они ни выглядели, некоторые клинки попросту сделаны из стекла.

– Стекла?

– Осколок стекла может перерезать человеку горло. Пронзить сердце насквозь. Вскрыть запястья до кости. Но надави им не в том месте, и стекло разобьется. А железо – нет.

Его бледные губы растянулись в слабой улыбке, рука Кассия потянулась к клинку на талии.

– После неудачного покушения на жизнь консула Скаевы кардинал Дуомо объявил уничтожение Красной Церкви священным мандатом. Судья Рем и его люминаты охотятся на нас на каждом углу республики. В нашем распоряжении – сила ашкахского колдовства. Часовни в каждом метрополисе. Если один из наших последователей попадет во вражеские руки,