Тут сердце Мии пропустило удар. Она ощутила, как ее тень задрожала, Мистер Добряк рьяно пил ее страх. Могли ли они знать, что она из Красной Церкви? Имели ли хоть какое-то представление, как прислужники перемещались с горы и обратно? Судья Рем давно поклялся уничтожить ассасинов, еще до Резни в истинотьму. Вполне логично, что он нанял Исповедальню, чтобы найти их. Но могли ли они…

– Расскажи нам, где ты была сегодня вечером. До того, как прибыла в Годсгрейв.

– Я не покидала город с восьми ле…

Хрясь. На ее лице появился ярко-красный след от ударившей ее руки.

– Расскажи нам, где ты была сегодня вечером. До того, как прибыла в Годсгрейв.

– Нигде, брат, я…

Ее стул потащили куда-то назад, и в ушах зазвенел отвратительный скрежет железа по камню. В углу комнаты Мия увидела бочку, наполненную темной теплой водой. Грубые руки схватили ее за волосы, окунули голову в бочку и принялись удерживать. Она брыкалась, дергалась, но оковы не давали встать, а руки держали ее все так же крепко. Мия взревела, пузырьки из ее рта всплыли на поверхность теплой солоноватой воды. Воды с гавани, как она догадалась. Наверное, ее набрали прямо из залива Мясников. Кровь, потроха и прочее дерьмо.

«И меня в этом утопят».

Перед глазами поплыли черные пятна. Легкие запылали. Рука выдернула ее за волосы из воды, и девушка сделала отчаянный, хриплый глоток воздуха.

– Расскажи нам, где ты была сегодня вечером. До того, как прибыла в Годсгрейв.

– Пожалуйста, оста…

Снова под воду. Боль и тьма. Ее тень беспомощно и отчаянно извивалась у ног. Но ни один плащ из теней не укроет ее в этом месте. Приковывать ноги похитителей к полу тоже было бессмысленно. Избранная Матери? Много же от этого пользы! Почему богиня не могла наделить ее даром дышать под водой?

Когда легкие Мии чуть не взорвались, ее снова вытащили на свет. Грудь вздымалась и опускалась. Ноги дрожали. Кашель. Жадные вдохи. Страх начал вырываться на свободу, Мистер Добряк не успевал выпить все. Тем не менее она раздавила его. Пнула по зубам и плюнула сверху.

– Расскажи нам, где ты была сегодня вечером. До того, как прибыла в Богомоги.

– Нигде! – проревела она.

Снова вниз. И вверх. Вопрос повторялся из раза в раз. Мия кричала. Ругалась. Пыталась плакать. Умолять. Тщетно. Каждая мольба, каждая слеза, каждое ругательство встречались тем же вопросом.

– Расскажи нам, где ты была сегодня вечером. До того, как прибыла в Годсгрейв.

Но под слезами и криками разум Мии по-прежнему судорожно работал. Если бы они хотели ее убить, то уже убили бы. Если бы знали, откуда она пришла, то уже были бы в Свинобойне. И если Исповедальня работала с люминатами, это значило, что каждый из этих ублюдков – прихвостень Скаевы и Рема. Мужчин, которые повесили ее отца. Мужчин, которые направили ее на эту дорожку много лет назад. Красная Церковь – ее лучшая возможность им отомстить. И эти дураки думали, что она сдаст Церковь из страха утонуть?

Мия замкнулась. Во мраке собственного сознания. Наблюдала за своими пытками с неким отстраненным восхищением. Они обрабатывали ее часами, пока ее голос не сломался, легкие не засвистели, а каждый вдох не начал обжигать огнем. Утопление и избиение. Плевки и затрещины. Шли часы.

Шли часы.

А затем они остановились. Бросили ее обмякшее тело прямо на стуле, не освободив руки. Ее волосы воняли водой из залива и висели перед лицом, как похоронное покрывало. Ушибленная. Кровоточащая. Почти утонувшая.

Почти мертвая.

– У нас впереди вся перемена, моя дорогая, – сказал Сантино. – Не говоря уж о всей неночи.

– Если вода не развяжет тебе язык, – добавил Микелетто, – у нас есть иные методы.

Крупный мужчина взял со стола с инструментами железную кочергу. Засунул ее в горящую жаровню и оставил накаляться. Затем сплюнул на угли, и комнату наполнил шипящий звук.

– Когда эта железка засияет красным, мы вернемся. Хорошенько подумай, на чьей ты стороне. Возможно, ты считаешь, что твоя драгоценная паства еретиков стоит того, чтобы умереть. Но поверь мне, есть судьбы куда хуже смерти. И мы все их знаем.

Исповедники вышли из комнаты, захлопывая за собой тяжелую железную дверь. Мия услышала звон ключей, стук засова. Убывающие шаги. Далекие крики.

– …Мия…

Девушка откинула волосы с лица. Попыталась отдышаться. Задрожала. Закашлялась. В конце концов посмотрела на тень, вьющуюся у ног.

– Я в порядке, Мистер Добряк.

– …Для исповедников эти двое кажутся милыми ребятами…

– Как, ради солнц, они нашли меня?

– …Меркурио?..

– Херня.

– …Центурион? Альберий?..

– Он понятия не имел, что я была с Церковью. Это что-то крупнее. Глубже.

Мистер Добряк наклонил голову. Молчаливо и задумчиво.

– …Оставим загадки на потом. Сперва ты должна выбраться отсюда… – наконец изрек он.

– И что бы я делала без твоих советов?

Мия окинула комнату взглядом. Кочергу, нагревающуюся в жаровне. Инструменты на столе. Они сняли с нее ботинки и все оружие. Даже забрали сигариллы, подаренные Меркурио. Ноги привязали цепью к стулу. Оковы, казалось, были накрепко заперты. Нащупав их, она осознала, что они замкнуты на тяжелые железные болты, а не на настоящий замок.

– Твою мать… – выдохнула Мия.

– …Ты должна высвободиться…

– Не могу! – прошипела она, тщетно пытаясь достать до болтов. – Хреновые должны быть оковы, если их можно просто открыть собственными голыми руками!

– …Тогда не используй руки…

Не-кот посмотрел на тени вокруг них.

– Ты знаешь, что это так не работает.

– …Но может работать…

– Я недостаточно сильная, Мистер Добряк.

– …Но была…

Мия сглотнула. Перед глазами вспыхнули обрывки воспоминаний. Темные коридоры. Черный камень.

«Не смотри».

– …Помнишь?..

– Нет.

– …Они убьют тебя, Мия. Если не сломают. А затем все равно убьют…

Мия стиснула зубы. Посмотрела на не-кота, встретившись с его не-глазами в ответ.

– …Попробуй…

– Мистер Добряк, я…

– …Попробуй…

Она закрыла глаза. Черные и теплые за ресницами. Нащупала тени в этой сырой маленькой камере. Зябкой. Старой. Лучи солнц никогда сюда не попадали. Мрак был глубоким. Холодным и голодным. Мия чувствовала тени вокруг себя, словно живых существ. Они игриво плясали в слабом свете жаровни. Сплетались друг с другом и беззвучно смеялись. Они ее знали. Эту маленькую бледную девчушку, которая коснулась их, как ветер касается гор. Но Мия потянулась, сжала кулаки, и они замерли.

В ожидании.

– …Хорошо, – прошептала она.

Девушка скрутила их. Отправила скользить по полу, чтобы свернуться за ее спиной. Обвиться вокруг железа на запястьях. По ее приказу тени крепко схватили железные болты, сдерживающие оковы. И потянули.

Но болты не сдвинулись ни на йоту.

В конце концов, это всего лишь тени.

Настоящие, как сны.

Твердые, как дым.

– Бесполезно, – вздохнула Мия. – Я не могу это сделать.

– …Ты должна…

– Не могу!

– … Должна. И если не попробуешь снова, то умрешь здесь, Мия…

Ее руки дрожали. Ненавистные слезы пытались выкатиться из глаз.

– …Не управляй тьмой вокруг себя…

Не-кот подступил ближе, всматриваясь в нее