– Отмеченная Ночью, – повторила Мия. – Меркурио сказал то же самое.

– Но можешь ни секунды не сомневаться, что здесь это не сделает тебя чьей-либо фавориткой. Может, ты и избранница Матери, но свое место ты пока не заслужила. В следующий раз, когда ты воспользуешься своим даром для демонстрации дешевых трюков, чтобы оскорбить шахида, потеряешь не только конечность.

Мия посмотрела на ушибленный локоть. Ответила едва слышным голосом:

– Я не хотела его оскорбить, Достопочтенная Мать.

– Уже много лет ни одному аколиту не удавалось пустить кровь Солису. Я удивлена, что он отрубил тебе только руку.

Мия нахмурилась.

– И вы поддерживаете это? Что учителя калечат послушников?

– Ты не покалечена, аколит. Если я не ошибаюсь, рука все еще при тебе. Это не пансион благородных донов и донн. Наши шахиды – ремесленники смерти, которых обязали сделать из вас достойных службе богине. Некоторые аколиты уже никогда не покинут эти стены. Похоже, Солис хотел как можно раньше сделать кого-то поучительным примером для остальных на своем уроке. Но, несмотря на всю бессердечность, его задача – учить, и он ею гордится. Если дашь ему еще один повод причинить тебе боль, он сделает это без зазрения совести. Наносить ущерб – в его характере, и именно характер делает Солиса идеальной кандидатурой для того, чтобы учить тебя причинять боль другим.

Мию начала накрывать грандиозность происходящего. Реальность места, в котором она сейчас находилась. Что она тут делала. Это место – кузница, где оттачиваются Клинки и лепится смерть. Даже после стольких лет подле Меркурио ей еще столько всего нужно выучить, и одна ошибка может дорогого стоить. Правда заключалась в том, что она выпендривалась. И пусть Солис повел себя как полный урод, она тоже ошиблась, пытаясь одолеть его на глазах у всей паствы. Мия решила, что в будущем больше не позволит своей гордыне вскружить ей голову. Она здесь для одной цели, и только: консул Скаева, кардинал Дуомо и судья Рем должны умереть. Ей нужно стать достаточно опытной, достаточно быстрой, достаточно сильной, чтобы прикончить каждого из них, а этого не случится, если она увлечется детскими играми. Время закрыть рот на все замки и быть умнее.

– Я понимаю, Достопочтенная Мать.

– Ты не сможешь заниматься в Зале Песен, пока твои раны не заживут, – сказала Друзилла. – Я поговорила с шахидом Аалеей, и она согласилась начать твое обучение пораньше.

– Аалея, – Мия с трудом сглотнула. – Шахид масок.

Старушка улыбнулась.

– Тебе нечего бояться, дитя. Со временем ты обнаружишь, что с нетерпением ждешь ее уроков.

Друзилла встала, спрятала руки в рукава.

– А теперь, если позволишь, у меня есть и другие дела. Если тебе что-нибудь понадобится или возникнут какие-то вопросы, не стесняйся ко мне обращаться. Как и все мы, я здесь, чтобы служить.

Женщина беззвучно ушла, растворившись во мраке. Мия наблюдала, как она исчезает, обдумывая их диалог. Что она ей сказала?

«А те, кто призывает Тьму… что ж, в конце концов она призовет их в ответ».

Меркурио никогда не был полностью расслаблен в присутствии Мистера Добряка, хоть и не говорил об этом. Со своей стороны, не-кот вполне ограничивался тем, что игнорировал ее учителя и не попадался тому на глаза, когда Меркурио находился рядом. В детстве ей не было с кем обсудить свои таланты. Ни один том в лавке Меркурио не упоминал об этом, а фольклорные байки о даркинах в лучшем случае можно было назвать противоречивыми, в худшем – суеверной чепухой[61]. Поэтому она пыталась сама разобраться в своем крепнущем даре, насколько это было возможно. В год, когда ей стукнуло одиннадцать, наступила истинотьма, и Мия заметила, что ее связь с тенями крепнет. А в ту истинотьму, когда ей исполнилось четырнадцать…

«Нет. Не смотри…»

– …Она кажется… милой…

Мистер Добряк возник у плиты, и Мия улыбнулась.

– «Милая» – не то слово.

– …У меня в запасе есть и менее лестные, но хватит с нас кровопролитий на одну перемену…

Мия согнула руку и скривилась, боль отдавала в плечо. С возвращением Мистера Добряка ее тревога утихла и сменилась злостью. Она выругалась себе под нос, понимая, что из-за этой травмы не сможет посещать уроки песен неделями. А еще сожалела, что была такой безрассудной, шахид Солис – настолько заслуживающим выволочки. Мия принялась перекидывать повязку через шею, чтобы зафиксировать руку.

– …Тебе не помешало бы поспать. Завтра тебе понадобятся силы…

Мия закусила губу. Кивнула. Мистер Добряк был прав. Меркурио не слишком распространялся о том, чего ей ждать в Церкви. Он подготовил ее, насколько было возможно, но у Мии создалось впечатление, что старик раскрыл ей далеко не все тайны, чтобы не обмануть доверие конгрегации. После клятвы люминатов искоренить Церковь, за пределами этих стен секретность стала кредо ее служителей. Мия понятия не имела, как последователи церкви перемещались из города в город, кем управлялись местные часовни, не знала даже, какой была внутренняя иерархия. Солис – мастер песен, а значит, он обучал искусству владения мечом. Она предполагала, что шахид карманов будет обучать воровству. Или мошенничеству. Что же касается шахидов истин и масок, Мия даже не представляла, чего ожидать от их уроков.

– Я вправду устала, – вздохнула она, потирая виски.

– …Так ложись спать…

– Верно. Ты идешь?

– …Как всегда…

Девушка скользнула раненой рукой в повязку, не-кот скользнул в ее тень, и парочка выскользнула из комнаты.

Трик сидел на полу у двери в ее комнату, прислонившись к стене. Увидев Мию, он быстро поднялся с очевидным облегчением в глазах.

– Слава Матери! – выдохнул он. – Ты в порядке.

Мия показала руку и скривилась.

– Немного ушиблена, но цела.

– Этот ублюдок Солис! – прошипел Трик. – Я хотел выпотрошить его за то, что он сделал! Даже попытался, но он сбил меня с ног и вырубил.

Мия осмотрела свежие синяки на лице Трика и покачала головой.

– Мой бравый центурион. Прискакал на белом коне, чтобы спасти свою бедную девицу? Ловите меня, храбрый сэр, я сейчас сомлею!

– Заткнись, – насупился Трик. – Он сделал тебе больно.

– Достопочтенная Мать сказала, что это не первый случай. Ему нравится задавать тон своим урокам с помощью первого же «умника», которому хватит дурости задирать нос.

– Встречайте, с левой стороны сцены – Мия Корвере! – ухмыльнулся Трик.

Мия низко поклонилась.

– Полагаю, Солис может позволить себя разгуляться, когда у них под рукой ткачиха Мариэль.

– Она вправду заштопала рану голыми руками?

Мия вытащила руку из повязки, аккуратно задрала рукав. Трик медленно покрутил ее руку так и этак, его крупные мозолистые ладони прикасались к ней с невероятной нежностью. Мия опустила рукав, пока кожа не покрылась мурашками.

– Видишь? Всего пара синяков в память о моем первом расчленении.

Трик почесал голову со смущенным видом.

– Я… беспокоился о тебе.

Она всмотрелась в лицо юноши в отвратительных татуировках и остановила свой взгляд на карих глазах. Задумалась о том, что же скрывалось