СПРЯЧЬ ВСЕХ

Я ДОЛЖЕН ЕМУ… — выводил на песке, стирал и снова писал Влад.

МНОГО ДЕНЕГ…

2 МЛН. S

— Два миллиона долларов? — надеясь, что не понял, уточнил Серега.

+ ПРОЦЕНТЫ

Я ГОТОВ ОТДАТЬ!

НО — КАК?

— Понятия не имею. Думай. Ты же бизнесмен, не то, что я. Я только своими пальцами работать умею…

Сереге не спалось. И это несмотря на то, что проснулся сегодня рано, что очень устала спина, и что завтра на работу вставать еще раньше. Перед глазами, сменяя одна другую, возникали сценки из Застолья: как Тимофей набирает в ведро воду из майны на льдине, которая до сих пор не растаяла; как, оторвавшись от дел на кухне, виснет на шее рыбака Зинаида; как доит корову Федот; как Никодим заходит в комнату к Ниночке, и та начинает раздеваться… Но чаще всего скульптор вспоминал слова, написанные Владом на песчаной дорожке.

До какой степени опасения бывшего приятеля оправданы? Не наводит ли он, что называется, тень на плетень? Но какой ему в этом смысл? Если поверить, что за Владом действительно такой большой долг, то лысый Артур, конечно же, станет его искать. Собственно, уже ищет, даже визиткой Серегу снабдил, с просьбой выйти на связь, если появятся новости. Эх, ну зачем было ехать с Петровичем в «Фазан и сазан»?! Мало что ли в Москве других подобных заведений?!

Лысый мог связать исчезновение Влада с тем, что последние две ночи Серега ночевал у него дома. Об этом Артуру, наверняка, сказали Катя с Машей. Но девчонки не должны были знать, где Серега живет, и как его найти. Черт, если Влад проболтался, что Серега — талантливый скульптор, то мог сказать, и кем он работает. Черт, черт, а тот же бандит Артур вполне мог проследить, куда поехал Серега, покинув ресторан. А значит, мог заявиться к нему домой в любой момент, хоть сейчас.

Но ведь до сих пор-то не заявился. Либо до сих пор не нашел его Артур, либо он и не бандит вовсе, а Влад зачем-то сгущает краски. Так что не стоит паниковать, а надо спать перед завтрашним рабочим днем. Но сон не шел.

Серега встал с кровати, бросил взгляд на коробку, прикрывающую композицию, и пошел на кухню. Там без всякого удовольствия выпил водки, чем-то закусил, налил еще стопку.

Знать бы полторы недели тому назад, что не пусти он Влада к себе домой в субботу утром, даже просто, не открой ему дверь, то не переживал бы сейчас, не мучился. Спокойно наблюдал бы за жизнью в Застолье, лепил бы новые фигурки и оживлял их по своему желанию. Другое дело, сколько бы продлилось такое наблюдение в одиночестве?

Вспомнился эпизод из фильма «Клуб самоубийц», снятый по роману Роберта Льюиса Стивенсона, в котором преподобный Саймон Роллз, присвоивший алмаз «Око света», делится с принцем Флоризелем своими мучительными желаниями показать драгоценность хоть кому-нибудь, хоть служанке или дворнику, только бы похвалиться…

И ведь, если быть честным, Сереге очень льстило восхищение Влада, глядевшего на живчиков. Вновь и вновь вылепливая различные микроскопические предметы, ему была очень интересна и важна реакция приятеля. И рано или поздно, если не Владу, так кому-нибудь из друзей он непременно показал бы Застолье. А, возможно, и самостоятельно пришел к мысли выставить сотворенное им чудо на всеобщее обозрение. Как там предлагал Мохов — для начала законсперироваться, хорошенько подготовиться, затем официально запантентовать «изобретение»…

Все это могло произойти, не появись Влад в тот день в его квартире и не случись в дальнейшем инцидент с его превращением. По большому счету Сереге было жаль приятеля. Он вообще всегда был приверженцем прощения своих недругов. Если в детстве с кем-то дрался и побеждал противника, то никогда не наносил лишний удар и первый предлагал мир. Но в то же время он никогда не забывал предательства. Не мстил, нет, просто помнил.

О том, что существует очень простой способ раз и навсегда избавиться от связанной с Моховым проблемой, то есть уничтожить его, столкнув с территории композиции, Серега даже думать не хотел. Влад хоть и не был создан его руками, как живчики-детишки, хоть и пытался его развести на деньги, но зла, как такового, ему не желал. В задумываемой «пластилиновой операции» у Влада был свой денежный интерес, а Серега виделся ему, можно сказать, «курицей, несущей золотые яйца»…

Интересно, наступит ли рано или поздно момент, когда приятель-миллионер вернется в нормальное состояние? Если уж за целую неделю пребывания в Застолье этого не произошло, то навряд ли. Хотя… Ладно, поживем — увидим, возможно, все как-нибудь само собой утрясется, и живчики в одно мгновение вновь превратятся в пластилиновые фигурки, а Влад — «подрастет».

А пока и в самом деле его надо спрятать, естественно, вместе со всем Застольем. Куда прятать-то? Конечно же, в сервант. Очень своевременно скульптор пришел к выводу, что каждая площадка композиции должна отделяться друг от друга.

В застекленной секции придется сдвинуть посуду и перенести туда из секции нижней несколько неподвижных композиций, а на освободившееся место поместить Застолье. Сервант это не гардероб, в котором можно спрятаться. Искать человека в нижней секции серванта никому не придет в голову. А если даже кто-то на всякий случай ее откроет, то увидит всего лишь еще одну порцию пластилиновых поделок.

Для осуществления задуманного потребовалось совсем мало времени, после чего Серега уснул со спокойной совестью.

Если во время вечерних маршрутов инкассаторы собирали ценности в различных магазинах, билетных кассах и тому подобное, то на утренних, наоборот, развозили, в основном — по сберегательным банкам.

Напарником Сереги Костикова на утреннем маршруте был Гаврилыч, убеленный сединами, но довольно крепкий мужик, лучший среди всех инкассаторов игрок в настольные игры: шашки, шахматы, нарды, домино. А вот карты он не любил, считая, что те созданы исключительно для шарлатанов.

Гаврилыч вообще позиционировал себя, как кристально-честный работник: никогда не заставлял молодых вместо себя ходить сборщиком; будучи старшим, расположившись в машине за спиной водителя, даже газет не читал, — постоянно бдил, как бы бандиты не напали, не ограбили;