Дрожа от ярости, принц пытался успокоиться. Ему нужно помнить о своей цели. Отчаянное положение Беллегера. Боль его отца. Бедствия королевства не уменьшились от одного только послания, с которым отправили Кламата. Их лишь приостановили. Все пока зависело от того, что сделает принц здесь.

Резким движением вскинув на плечо винтовку – чтобы Амандис и магистры не увидели, как дрожат у него руки, – принц кивнул в знак согласия:

– Хорошо, тогда иди, – проскрежетал он. – Не смей рисковать. Мы поговорим об этом позже.

Уголки губ Амандис сжались, скрывая улыбку. Так и не удостоив заклинателей своим вниманием, она отвернулась. Словно скользя или плывя по воздуху, она пошла обратно тем же путем, что и пришла.

Почувствовав на себе сердитый взгляд принца, Элгарт, скривившись, признался:

– Любопытство. Зачем я могу быть хоть кому-то здесь нужен?

И он отправился догонять служительницу Духа.

Изрыгая про себя проклятия, принц Бифальт вновь присоединился к своим хозяевам. Держа перед глазами улыбку магистра Авейла и хмурый взгляд магистра Раммиджа, он дошел с ними до дальнего конца зала. Что бы ни случилось, он собирался показать самодовольству толстого и злобе горбуна, что в нем было больше, чем они предполагали, когда избирали его. Но его собственная «демонстрация» – если она и получится – может подождать. Тайные намерения ассасина не помешают его поискам. Его задача требовала от него большего, чем решимость и гнев. Она же призывала его следовать примеру терпимости короля Аббатора.

Подражать ему или притворяться.

Поднявшись по широкой лестнице, теурги провели принца по системе запутанных коридоров и дверей, вниз по другой лестнице, вверх по третьей, длиннее и уже первых двух. По дороге они встретили нескольких слуг, ни один из которых не поприветствовал магистров или их гостей. Больше они никого не видели. Его хозяева, как решил принц Бифальт, вели его в отдаленную часть своих владений. Они собирались изолировать его. Они не хотели, чтобы он нашел путь назад, или разговаривал с кем-либо, или мог положиться на помощь какого-либо иного провожатого.

Однако когда они добрались до отведенной принцу комнаты, они встретили там нескольких монахов: трех женщин и дух мужчин. Один из них открыл дверь. Другие провели принца в просторную комнату, обставленную удобной мебелью, с мягкими коврами на полу и веселым огнем в очаге, приятно согревающим в прохладе толстых каменных стен Последнего Архива. Склонив голову и опустив взгляд к полу, монахи показали ему кровать с изысканно вытканным покрывалом, письменный стол с запасом бумаги и перьев, полки, уставленные книгами на странных языках, ванную комнату и уборную, кадку с горячей водой. На низеньком столике рядом с письменным столом стоял кувшин с вином, а также готовая трапеза под серебряной крышкой. Так как комната находилась в глубине замка, окон не было. Вместо них стены украшали разнообразные шпалеры, изображающие сцены и образы, которые для принца ровным счетом ничего не значили.

Заклинатели остановились у порога. Магистр Раммидж сразу же развернулся и ушел. А магистр Авейл подождал в дверях, пока не удалились слуги-монахи. Тогда он сказал:

– Располагайтесь поудобнее, принц. Здесь вам дадут все, что нужно, пока вы восстанавливаете силы. За вашими дверьми останутся слуги, но входить они не будут. Просите всего, что вам ни понадобится. Грязную одежду отдавайте им. Они почистят ее. Вам сошьют новую, похожую. Еще вина, пищи, дров, горячей воды – все вам принесут. Ваша единственная задача – восстановить жизненные силы.

Когда они вернутся к вам, когда ваши мысли прояснятся, скажите об этом слугам. С этого времени мы начнем разбираться в вашей путанице.

Принц Бифальт не стал отвечать впустую: магистр Авейл все равно бы его не услышал. Он стоял и сердито глядел на заклинателя, пока тот не ушел и за ним не закрылась дверь. Тогда принц подошел к двери и, к своему облегчению, обнаружил, что ее можно запереть на задвижку. Никто не застанет его врасплох, пока он тут.

Закрыв дверь, принц сдался голоду и жажде.

Остаток того дня и весь следующий принц Бифальт отдыхал. Усталость его была больше, чем он сам бы себе признался. И она наделяла его терпением. А удобная обстановка комнаты успокаивала. Кровать дарила крепкий сон. Сдержанное внимание библиотечных слуг радовало. Принц ожидал постоянного беспокойства, но обнаружил, что страх этот был беспочвенным. Заклинатели обещали, что послание Кламата защитит Беллегер. Пока они держали свое слово, он мог позволить потерять немного времени. Он мог позволить себе насладиться тишиной своего одиночества, восстанавливая силы.

Принц часто ел и много пил, долго спал. Ему нравилось ощущать чистую одежду на чистой коже. Когда он не спал, то проводил время, начищая и затачивая оружие. Но принц не забыл о своей цели. Дважды он открывал дверь и говорил слуге, что хочет поговорить с Элгартом. Если гвардеец не может прийти к нему, то принц хочет, чтобы его самого отвели к товарищу.

Слуга – в первом случае это была женщина, во втором мужчина – кивал, не говоря ни слова, и сразу же уходил, по-видимому, чтобы сообщить о желаниях принца. Но ответа так и не последовало. Гвардеец не появился. А монах, через которого принц передал послание, не вернулся. На их место встали другие слуги.

Такое отсутствие ответа – по сути отказ – раздосадовало его, но ненадолго. Раздраженный принц снова принялся есть, выпил еще вина и, к собственному удивлению, свалился на кровать и заснул.

Ближе к концу второго дня принц все же забеспокоился. Время от времени он ловил себя на мысли, что ему недостает зеркала. Он хотел изучить свое лицо, хотел увидеть, есть ли на нем те же морщины, вызванные потерями и безнадежностью, что избороздили лицо его отца. Принцу казалось, что они обязательно должны били появиться. Но в его комнате не было зеркала – как и любой другой отражающей поверхности.

Принц начал расхаживать по комнате, вспоминая во всех подробностях свою последнюю встречу с королем Аббатором. Он запомнил каждое слово так ясно, словно они с отцом прощались навсегда.

«Твоя задача, конечно же, неисполнима. И все же я доверяю ее тебе. Что нам остается?»

«Я сделаю все, что смогу, ради тебя, отец. Ради Беллегера».

«Возможно, этого будет достаточно. Это наш единственный шанс».

Принц Бифальт считал недопустимым подвести такого человека – своего отца, своего короля – да еще и так много выстрадавшего за страну и ее людей.

Тем вечером он принял решение. Почувствовав, что его клонит в сон, он, вместо того чтобы улечься в кровать и заснуть, подошел к двери, отпер ее и обратился к монаху, ожидавшему снаружи.

– Скажите магистру Авейлу, – с меньшей властью в голосе, чем хотел, произнес он, – что я буду готов утром.

В ответ на поклон слуги принц затворил дверь