Как выяснилось впоследствии, контакт этот так и не был восстановлен.
– Этого я и опасался, – с великолепным спокойствием сказал Бродманну профессор Эммерих. – Этого я и опасался…
И пустился в философию:
– Наверное, мы научились думать лучше, чем туземцы. Наверное. Допускаю. Но в том, что они знают, они мудрее нас. Если они говорили, что там, в этих джунглях, творится нечто странное, чего лучше не трогать, значит, так оно и есть.
Он прошелся по лаборатории, проделал разнообразные мимические движения, резко повернулся к подчиненному:
– Готовьтесь, Ханс. Готовьтесь. Ваша кандидатура одна из первых. Вы ведь этого хотели?
– Да, – сказал Бродманн, честно признавшись, что секунду помедлил, прежде чем сказать это.
Профессор еще побродил по комнате и заговорил, почему-то находясь в дальнем углу и спиной к ассистенту:
– Не знаю, Ханс, что вас ждет. Не знаю. Подозреваю, что придется столкнуться с чем-то неизведанным. Каким оно будет?..
Он развернулся, пошел вперед, строго глядя на подопечного. Тот улыбнулся:
– Но ведь это и есть суть нашей жизни: сталкиваться с неизведанным. А без этого какие же мы ученые! Разве не так?
– Так, так, Ханс, все так… Но все же будьте осторожны. Будьте предельно внимательны!
Тут профессор наговорил кучу благих банальностей, которых мог бы и не говорить; но Ханса это зацепило – казалось, его шеф хочет сказать что-то важное, но не решается и потому метет словесным конфетти… Впрочем, ничего особенного Эммерих так и не сказал, зато оказался пророком: спустя месяц-полтора было объявлено, что вслед за первой экспедицией в Экваториальную Африку отправляется вторая, в составе которой научные сотрудники Шеффлер, Бродманн, Обермайер, бойцы спецназа Фогель, Хофбауэр, Гепперт, Рейнеке, радист Платце и функционер «Аненербе» Ветцлих, человек в довольно значительном чине, вроде бы как оберштурмбаннфюрер СС.
– Ах во-от оно что, – удивленно протянул Симпкинс, – значит, вот кто он! А я-то думаю…
– Да, – твердо сказал Ханс. – Фактически он был главным. Номинально таковым числился коллега Шеффлер, – Бродманн небрежно кивнул в сторону магистра, – но, по сути, возглавлял группу Ветцлих.
Коллега Шеффлер достаточно знал английский, чтобы понимать, о чем говорят, поэтому продолжал сидеть с видом, казавшимся ему высокомерно-независимым, а на самом деле надутым и глупым.
Еще какое-то время ушло на подготовку, тренировки, сколачивание группы, проверку оборудования. В целях скорейшего прибытия на место вторую группу решено было доставить самолетом: «Юнкерс» «Ю-52», обычная рабочая лошадка военно-транспортной авиации рейха. Экипаж, машина, груз – все экстренно подготовили в кратчайшие сроки, и день отлета был назначен. Вернее, утро. Было принято решение стартовать на рассвете. Предстояло совершить несколько воздушных прыжков, при подспорье итальянских союзников, ибо те в значительной мере присутствовали в Африке – с переменным успехом, но присутствовали.
Ночь перед стартом Ханс не мог уснуть, сколько ни старался. И на аэродроме спать не хотелось, напряжение сжигало сон. Но стоило только самолету, ревя моторами, разогнаться, оторваться от полосы, начать набирать высоту – биолог вырубился напрочь, не заметил, как провалился в бездонную темень сна.
* * *Он проспал всю Германию, Швейцарию и почти всю Италию. Первую посадку аэроплан совершил близ Венеции: очень краткую, даже из самолета не выходили, дозаправились и тут же взлетели, чтобы в следующий раз сесть в Бари, на самом юге Апеннинского полуострова. Здесь уже была точка отдыха экипажа, стало быть, и пассажиры поразмялись, перекусили, повалялись в казарме военно-морской базы Regina Marina (королевского форта Италии). Заняло это вечер и половину ночи, около половины четвертого утра был объявлен подъем, под звездным небом, в свете прожекторов «Ю-52» с надрывным ревом разбежался по полосе, поднялся и полетел, как будто в космосе: сверху звезды, снизу звезды, отраженные в воде Средиземного моря… Ну а рассвет над этим морем – нечто необычайное, пылающая величественная симфония, увидишь – не забудешь. Ханс Бродманн и не забыл.
Спустя несколько часов колеса «Юнкерса» коснулись африканской земли, то есть бетона взлетно-посадочной полосы аэропорта Бенгази в итальянской колонии Ливия. Дозаправились, перекусили, чуть отдохнули и снова в путь, теперь над Сахарой, до жути безжизненной, точно летишь не над Землей, а над какой-то чужой планетой. Это было нездоровое чувство, и Ханс не стал смотреть в иллюминатор, отвернулся, задремал вроде бы. А когда ощутил, что самолет пошел на снижение, заложил крутой вираж – очнулся, глянул-таки. Мелькнула тусклая, пыльная, сожженная беспощадным солнцем зелень: оазис в пустыне, оборудованный в аскетичный аэродром подскока. Земляная ВПП, щуплый домишко с радио– и навигационным оборудованием, казарма. Один инженер, два авиатехника, двадцать солдат и приземистый, коренастый, со взглядом убийцы сержант-сицилиец – видно было, что подчиненные боятся его как огня. Здесь только заправились полчаса – и старт: пилоты несколько выбились из графика, теперь нервничали, спешили засветло успеть в следующий пункт, в недавно покоренную итальянцами Эфиопию, где еще действовали партизаны эмигрировавшего в британскую Палестину императора Хайле Селассие.
Уже темнело, когда вусмерть измотанные летчики посадили «Юнкерс» на военной авиабазе к югу от эфиопской столицы Аддис-Абебы. Члены экспедиции выглядели немногим лучше пилотов, и, увидев это, итальянский полковник, командующий базой – подтянутый, солидно-щеголеватый офицер, – наскоро отпустив пару дежурных любезностей, распорядился поскорей организовать ужин и разместить гостей на ночлег.
Вырубились мгновенно. Во всяком случае, Бродманн как лег, так и отключился. А проснулся от пронзительного воя сирены, криков и стрельбы.
– Что такое?! – обалдело вскочил он, ни черта не понимая.
– Тревога! – рявкнул Хофбауэр уже с оружием и в боевом снаряжении. – Сидите здесь!
И выбежал.
Ханс мало-помалу очухался, увидел рядом с собой Феликса Обермайера. Тот был примерно в таком же огорошенном состоянии, и Бродманн понял, что спрашивать о чем-либо бесполезно.
Сирена смолкла, но стрельба усилилась, отчаянные выкрики тоже. Потом громыхнул взрыв не то гранаты, не то мины, и оба ученых проворно присели. И тут же в помещение вбежал Шеффлер.
– Бой идет! – задыхаясь, выпалил он. – Эфиопы напали, союзники отбиваются. Наши им на помощь бросились. Велели быть начеку, так что оружие наготове держите.
Научный персонал «Аненербе» военному делу обучали, но все же в данном случае ученых от
