– Я тут сижу и копаюсь в старой коробке с письмами, чтобы убить всего пару минут до того, как наша куча поедет на тягаче на ежегодную раскраску города Пемулисом в канун Дня В.
– Но пока все это говоришь Субъекту, твое поведение тем не менее указывает, что тебя к ней влечет.
– Почему-то горько каждый раз слышать, как ты говоришь слово «Субъект», хотя имеешь в виду полностью противоположное.
– Но без флирта и похоти, поведение. Скорее она просто сильно и невольно влечет. Почти как если бы она тебя загипнотизировала. О твоем влечении может говорить то, как ты во время разговора следишь за движениями Субъекта, или тот отсутствующий напряженный вид, с которым голодный смотрит, как другие едят. Следуя взглядом за вилкой как заворожденный. С, конечно же, время от времени вспышкой боли и конфликта в глазах из-за того, что вот ты невольно заворожден человеком, который не является твоей поднебесной женой, в чем и…
– Все, время. Йо. Думаю, ты хотел сказать, скорее «неземная». А еще, думаю, ты хотел сказать «завороженный». И скорее «к ней влечет», а не «она влечет».
– Знаешь, в чем твоя проблема, Хэлли?
– Только одна?
– Но ты погоди и увидишь, что 7-я стоит того, чтобы не отвлекать меня на лирические отступления. Потому что суть в том, чтобы донести, как невероятна победа ошеломляющего женского очарования Субъекта, что ты ее хотя бы даже замечаешь – Субъекта, ведь ты так влюблен в свою жену, что даже едва замечаешь большинство женщин как даже женщин, куда уж там невольно увлечься Субъектом, и куда уж там, чтобы в твоем влюбленном разуме проскочила, хотя бы даже невольно, мысль об адюртере. И тебе даже не надо все это прямо излагать. Субъект сама примет выводы. В этом и суть вспышек сомнений в заворожденных глазах или совершенно невольного измученного стона, быстрого укуса фаланги указательного пальца.
– Ладонью по лбу, всякое такое.
– Просто покажи, какой-то ты измученный, и Субъект сама начнет принимать выводы об этом – о невольном влечении, которое так болезненно для тебя и так лестно и триумфально для нее.
– Так, погоди. Это же беседа – ну, когда надо имитировать вспышки и стоны? В смысле, беседа как на коктейльной вечеринке? Или просто набрасываешься с фальшивым колечком на любую девчонку на автобусной остановке и заводишь волынку об измученной любви к неземной жене?
– Где угодно. Место не имеет значения. 7-я – мобильная и не дает осечек. Суть в том, чтобы лавировать тему боли из-за верности и влечения до момента, когда чуть ли почти не ломаешься и спрашиваешь Субъекта со всей измученной искренностью, правда ли, что из-за твоего невольного мнения о ней как о заметной женщине, и при этом влекущей, ты стал плохим мужем. Изобрази уязвимость и попроси оценить, эту, как ее, чистоту твоей души. Кажись отчаянным. Ведь потрясена до основания вся твоя брачная самооценка. Практически умоляй Субъекта успокоить тебя, что у тебя незапятнанная душа. Заклинай Субъекта, чтобы она призналась, что же в ее очаровании даже моментально вытеснило твою поднебесную жену из сердца. Представь влечение, которое испытываешь к Субъекту, как страшный кризис личности и души, с которым помочь может только она, Субъект, лицом к лицу.
– Как трогательно.
– Если так вышло, что ты по правде женат, дополнительное преимущество посылки 7-й стратегии в том, что вы с Субъектом оба, хоть и ненадолго, можете поверить. В посылку. Посылку про невольную страсть обреченного там рыцаря.
– И конечно, О., Субъект как раз сама замужем, часто с маленькими детьми, и подставляется прямиком под твой прицел.
– Вопрос этих, как их, личных предпочтений и вкусов никак не касается того, что 7-я бьет без осечек метко. Сила в обреченном измученном невольном человекопаденческом аспекте, перед которым, похоже, не может устоять ни один Субъект.
– Ну, ainsi [245].
– Ну что ж, О, это какое-то извращение. Даже извращенней 4-й. Это же была 4-я? Которую ты придумал благодаря Лоучу – когда ты якобы только что из иезуитской семинарии после энного количества лет дисциплинированного целибата против плотских влечений, которые ты даже ни разу не испытывал, будучи духовным человеком по природе, до того самого мига, пока не встретился глазами с Субъектом? С требником и воротничком напрокат?
– Это 4-я, да. 4-я – тоже вполне себе рог женского изобилия, но демографически-психологическая выборка потенциальных Субъектов Уже. Заметь, я никогда не говорил, что 4-я не дает осечек.
– Ну, можешь гордиться собой. Ты достиг нового уровня извращений. Фальшивое кольцо и выдуманная супруга. Ты как бы выдумываешь женщину, которую любишь, только чтобы соблазнить кого-то другого и предать ее. С чем сравнить. Это как подначивать кого-нибудь вместе осквернить могилу, в которой, хотя они и не знают, на самом деле пусто.
– И это все, что я заслужил за бесценные плоды тяжкого опыта, от человека, который до сих пор считает бритье чем-то невероятным.
– Мне пора. Надо заняться одним прыщом.
– Ты не спросил, почему я перезвонил. Почему звоню в часы с самым дорогим тарифом.
– Плюс у меня что-то зуб разболелся, и это выходной, и хочется переговорить с Шахтом о зубе до завтрашнего сдобного дня миссис Кларк. Плюс я голый.
– Я удивлен, что ты вообще там. Лично. Уж ожидал, что мне ответит Бесплотный Голос. Уж думал: позвоню кому-нибудь еще в академии, а он тебе про меня передаст. Сколько у вас там, 16:00? Почему ты не на улице, не играешь? Только не говори, что Штитт теперь из-за кануна Дня В. отменяет дневные игры.
– Я попал одному парню, Пембертону, у сетки в глаз. Нечаянно. Прошло всего четыре гейма. Он запустил мне такого здорового неторопливого пушистого гуся, ну я и думал его обезоружить. Только обезоружить. А он даже палку не поднял. Прямо в левую глазницу. Со звуком, как пробка из шампанского. Проректор по имени Корбетт Торп сказал, что, ему кажется, у Пембертона отслоилась
