Затем в какой-то момент попозже у самых перил койки на стуле появилась Джоэль ван Дайн, в вуали, в трениках и свитере, который начинал распускаться, в вуали с розовой каймой, молча, наверно, глядя на него, наверно, думая, что он без сознания с открытыми глазами или в бреду из-за «Нокземы». Вся правая половина тела болела так, что каждый вдох был как бы сложным решением. Ему хотелось расплакаться, как ребенку. Молчание девушки и безликость вуали через какое-то время напугали его, и он всей душой жалел, что не мог попросить ее прийти попозже.

Никто не предлагал ему поесть, но есть и не хотелось. От сгиба локтя левой руки, а также от запястий к капельницам тянулись трубки. Еще одна трубка выходила из него внизу. О ней он даже думать не хотел. Он все спрашивал свое сердце, будет ли согласие на невинный кодеин рецидивом, с точки зрения сердца, но сердце уклонялось от ответа.

Затем в какой-то момент ворвался выпускник и старший консультант Эннет-Хауса Кельвин Болт, и подтянул к себе стул, и развернул задом наперед, и оседлал как стриптизерша, сгорбившись и сложив руки на спинке стула, жестикулируя во время монолога незажженной сигой. Он сказал Гейтли, что, мужик, выглядит он как говно, на которое уронили что-то тяжелое. Но, сказал он Гейтли, видел бы он остальных, канашек в полинезийских прикидах. Болт и управдом добрались до места раньше, чем служба охраны ЭВМГ смогла отвлечь Органы от выписывания штрафов за полуночную парковку на Содружке, сказал он Гейтли. Ленц, Грин и Альфонсо Парьяс-Карбо втащили/внесли Гейтли в отрубе в дом и положили на черный виниловый диван в кабинете Пэт, где Гейтли пришел в себя и сказал, чтоб там без скорой и чтоб разбудили его через пять минут, пожалуйста, и затем уже отрубился с концами. У Парьяса-Карбо после того, как он помог втащить/внести Гейтли, похоже, вылезла кишечная грыжа в легкой форме, но он был мужиком и отказался от кодеина ребят из скорой, и выражал благодарность за духовный рост, а шишка на боку уже рассасывалась как миленькая. Изо рта у Кельвина Болта пахло сигаретным дымом и вчерашним омлетом. Однажды Гейтли видел дешевый картридж, где Кельвин Болт занимался сексом с женщиной, у которой была только одна рука, на какой-то грубой самодельной трапеции. Освещение и постановка картриджа были реально низкого качества, да и Гейтли смотрел под Демеролом, но он был на 98 % уверен, что это молодой Кельвин Болт. Кельвин Болт рассказал, как прям в кабинете над бессознательным телом Гейтли Рэнди Ленц разбабился, что, мол, весь этот пиздец с Гейтли и канашками, естественно, не пойми почему повесят на него, Рэнди Ленца, и ну давайте уж сразу выдавайте ему административного Пинка без лицемерных совещаний. Брюс Грин припечатал Ленца к шкафчикам Пэт и тряс, как маргариту, но отказался стучать на Ленца или сказать, с чего отмороженные канадцы взяли, что такое ссыкло, как Ленц, могло картануть их друга. По делу завели уголовное производство, но Болт признался в некотором уважении к отказу Грина жрать сыр. Брюси Г. во время махача пострадал от перелома носа и еще теперь светил фингалами под каждым глазом. Кельвин Болт рассказал, что он, Кельвин Болт, и управдом сразу по прибытии просекли, что Ленц или под коксом, или надринился по самые зенки какими-то дринами, и Болт рассказал, что собрал все самообладание, которым его наделила сухая жизнь, до последней йоты в кулаки, и тихонько вывел Ленца из кабинета в специальную спальню для инвалидов по соседству, и, перекрикивая Берта Ф. Смита, выхаркивающего во сне легкие, рассказал он, реально самообладательно дал Ленцу шанс или немедля добровольно отказаться от проживания в Эннет-Хаусе, или согласиться на немедленный анализ мочи, обыск комнаты и все в таком духе, плюс на допрос Органов, которые, довольно ясен пень, как раз мчались с кортежем скорых за канашками. Тем временем, сказал Болт, – жестикулируя сигареткой и иногда придвигаясь, чтобы посмотреть, в сознании ли еще Гейтли, и чтобы сказать, что он выглядит как говно, тем временем, – Гейтли отдыхал на диванчике в отрубе, подпертый двумя шкафчиками для бумаг, чтобы не скатиться с дивана, которого был шире, и охренительно истекал кровью, и никто не знал, как, эт самое, накласть жгут на плечо, и фигуристая новенькая в тряпичной маске перегибалась над подлокотником и давила на полотенца на кровотечении Гейтли, и ее полураспахнутый халат открывал такой вид, что даже Альфонсо П.-К., свернувшийся грыжевым калачиком на полу, и тот ожил, и Болт и управдом по очереди Просили о Помощи интуитивно догадаться, что дальше делать с Гейтли, потому что известный факт, что он на УДО с реально серьезным сроком и, со всем доверием и уважением к Дону, на тот момент по разбросанным в самых разных лежачих позах на улице искалеченным канадским телам было непонятно, кто что с кем сделал в самообороне от чего-то или нет, а Органы вообще склонны проявлять острый интерес к огромным парням в больницах со зрелищными огнестрельными ранениями, и но потом, когда через пару минут возле дома с визгом затормозила Пэт М. на «Авентуре», она довольно возмутимо наорала на Кельвина за то, что он до сих пор сам не допер сплавить Дона Гейтли по-бырому в Св. Е. Болт сказал, что пропустил вопли Пэт мимо ушей и не обиделся, заодно открыв, что у Пэт М. дома, как он знал, серьезные семейные проблемы уровня уголовки. Он рассказывал, что и ну Гейтли слишком неподъемный, чтобы тащить дальше чем на пару метров, даже с девчонкой в маске заместо Парьяса-Карбо, и они с трудом доперли Гейтли все еще в мокрой рубашке для боулинга на улицу и ненадолго положили на тротуар, и накрыли черным замшевым чехлом для машины Пэт, пока Болт пытался подогнать свой любимый «Корвет» как можно ближе к Гейтли. Звуки приближающихся сирен на Содружке смешивались со звуками серьезно измочаленных канадцев, приходящих в то, что у канашек сходит за сознание, и зовущих каких-то «medecins», а также с воплем спятившей белки, с которым Ленц заводил свой проржавевший коричневый «Дастер», у которого полетел соленоид. Они затолкали тушу Гейтли в «Корвет», и Пэт М. погнала в онангарде на турбо-«Авентуре» как безумная. Пэт пустила девушку в маске с собой, потому что иначе девушка в маске не отставала. Управдом осталась в Эннет-Хаусе вести переговоры с охраной ЭВМГ и менее