Из коробки с разорванным скотчем на крышке, лежащей на боку, вывалилась куча старых ТП-картриджей – старых и по большей части без ярлычков, на полу туннеля в веерообразной форме, и Гопник с Питерсоном жалуются, что картриджи острыми краями дырявят их мешки «Радость», и Блотта отряжают до освещенного предбанника у начала туннеля в Админке, где начинает собираться уже серьезная пахучая гора пакетов, с тремя мешками картриджей и фруктовых корочек, только наполовину полными.
Плюс подтверждение наличия дикого хомяка, сходятся во мнении Чу, Гопник и «ЭсТиПи» Питерсон, наверняка отвлечет администрацию ректора от послеэсхатонской расправы над Старшими товарищами Пемулисом, Инканденцей и Аксфордом, которую эсхатонская фракция клуба видеть не хотела бы, не особенно, – хотя и существует консенсус, что никто не против посмотреть, как по первое число и пятой точке всыплют злобной Энн Киттенплан. Плюс набегами хомяков можно как-то объяснить оккультные появления огромных и необъяснимых предметов ЭТА в неподходящих местах, которые начались с августа, когда на голубом ковре вестибюля нашли тысячи рассыпанных тренировочных мячей, а потом в середине сентября на корте 6 во время утренней тренировки обнаружилась аккуратная пирамидка из энергетических батончиков «АминоПэл», и с тех пор участились в арифметической прогрессии, что ни у кого не вызывает бурной радости, – дикие хомяки известные таскальщики и переставляльщики, и если не могут что сожрать, то обязательно учинят какую-нибудь херню, – и тем облегчить настроение почти-истерики, которое вызвали таинственные перемещения как в рядах аборигенских синих воротничков, так и эташников до-16. Благодаря чему, предсказуемо, ребята из Туннельного клуба станут какими-то даже героями, что ли.
Они двигаются по туннелю, их ртутные лучи слабо-розового цвета скрещиваются, и разбегаются, и режут под острыми углами.
Но даже подтвержденная крыса – уже успех. У заведующей учебной частью миссис Инк дичайшая фобия на паразитов, мусор, насекомых и общую угрозу гигиене, и мужики из «Оркина» с пивными брюшками и игральными картами с голыми девушками в шпильках на рубашках (по утверждению Маккенны) дважды в семестр по самое не балуй заливают территорию ЭТА ядами. Никто из мальчиков в ЭТА – у которых тот же постлатентный фетиш на паразитов, что и к подземным путешествиям и эксклюзивным клубам, – никто ни разу не видел и тем более не ловил где-нибудь в окрестностях крысу, таракана или хотя бы там завалящую чешуйницу. Так что молчаливый консенсус клуба – хомяк оптимален, но сойдет и крыса. Всего одна жалкая крыса подарит всему клубу достойный смысл, объяснимую причину для сборов под землей – всем немного неловко любить собираться под землей без какой-либо внятной или убедительной причины.
– Соня, как думаешь, сможешь поднять и оттащить?
– Блин, Чу, я даже близко подходить к этой штуке не собираюсь.
Слышатся далекие звук шагов и какофонический свист возвращающегося Блотта, а также тихий писк кроссовок над головами.
Гопник останавливается, обводит светом фонарика собравшихся, играя на лицах.
– Так. Кто-то взбзднул.
– А что это тут рядом, Сонь? – Чу пятится, чтобы охватить лучом фонарика что-то широкое, приземистое и темное. – Не посветите, ребзя?
– Потому что кто сейчас взял и испортил воздух в этом тесном невентилируемом пространстве?
– Чу, это комнатный холодильник, успокойся.
– Но он больше комнатного холодильника.
– Но и не такой большой, как настоящий холодильник.
– Что-то между.
– А я что-то чую, Гоп, факт.
– Запашок есть. Если кто-то перднул – признавайтесь.
– Так или иначе, запашок.
– Только не пытайся описать его словами.
– Сонь, это и близко не похоже на человеческий пердеж.
– Слишком мощно для пердежа.
– Может, Тедди Шахту приперло, вот и он спустился сюда, чтобы бзднуть.
Питерсон наводит фонарик на коричневый холодильник среднего размера.
– А вы же не думаете…
– Не может быть. Не может быть, – говорит Чу.
– Чего? – спрашивает Блотт.
– Даже не думай, – говорит Чу.
– Лично я даже не думаю, что какое-либо млекопитающее может так пердеть, Чу.
Питерсон смотрит на Чу, их лица в ртутном свете бледны.
– Не может быть, чтобы кто-то выпустился и оставил здесь холодильник, не достав еду.
– От этого и запах? – спрашивает Блотт.
– А это не холодильник Пирсона с прошлого года?
Сонный ТиПи оборачивается.
– Кто чувствует, э-э, типа, элемент разложения?
Свет на потолке туннеля от поднятых рук.
– Кворум по вони разложенческого типа.
– Проверим? – говорит Чу. – Вдруг там сидит блоттовский хомяк.
– Жрет что-нибудь невыразимое, например.
– Хочешь открыть, что ли?
– У Пирсона как раз был холодильник больше обычного.
– Открыть?
Чу чешет за ухом.
– Мы с Гопом посветим, Питерсон откроет.
– А что я-то?
– Ты ближе всех, Соня. Задержи дыхание.