себя свободней и лучше, чем обычно, с тобой, наедине, под красными шарами. В этом они были идеальной парой: ее употребление тогда было исключительно рекреационным, а он не только не возражал, но никогда и не подчеркивал, что не возражает, – как и она, что он воздерживается; тема веществ была естественной и какой-то свободной. Еще одна причина, почему их любовь словно родилась под счастливой звездой, заключалась в том, что Джоэль на втором курсе решила сосредоточиться на кино/картриджах, академически, на специальностях БУ либо «Теория кинокартриджей», либо «Производство кинокартриджей». Или сразу на обеих. СКОЗА была синефилом, хотя вкусы у нее были довольно мейнстримные: она говорила О., что предпочитает фильмы, где «все взрывается к хренам» ¹⁰¹. Орин понемногу познакомил ее с артхаусом, концептуальным и высокоинтеллектуальным аван– и апрегардным кино, и научил ее ориентироваться в некоторых самых эзотерических меню «ИнтерЛейса». Он сорвался на холм в Энфилде и приволок «Брачное соглашение между Раем и Адом» Чокнутого Аиста, которое произвело на нее неизгладимое впечатление. Сразу после Дня благодарения Сам взял СКОЗу вместе с Литом в подмастерья на съемках «Американского века через кирпич» в обмен на разрешение снять ее большой палец, который тянет струну щипкового инструмента. После того, как закончился только слегка разочаровывающий сезон второго курса, О. летал с ней в Торонто смотреть съемки «Кровавой сестры: Крутой монашки». Сам после просмотра дейлизов водил Орина и его возлюбленную гулять, развлекая Джоэль своим диковинным даром вызывать канадские такси, пока Орин стоял рядом, закутавшись по нос в свитер; а потом Орин довозил их обоих обратно в отель «Онтарио Плейс», останавливая такси, когда их обоих тошнило, и как пожарный нес Джоэль на плече, пока Чокнутый Аист под его присмотром по стеночке передвигался по номеру. Сам показывал им конференц-центр Университета Торонто, где они впервые познакомились с Маман. Если оглянуться назад, наверное, это постепенно и стало началом конца. Тем летом Джоэль отказалась от шестого летнего курса в Институте жонглеров Дикси в Оксфорде, Массачусетс, и разрешила Самому придумать ей сценический псевдоним и использовать на съемках в «Юриспруденции низких температур», «Страсти (к) страсти» и «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих», и путешествовала с Самим и Марио, пока Орин оправлялся в Бостоне от небольшой хирургической операции на гипертрофированных левых квадрицепсах в Массачусетской центральной больнице, где не меньше четырех медсестер и женщин-физиотерапевтов в крыле спортивной медицины подали на раздельное жительство с супругом, с правами на детей.

Истинные притязания СКОЗы лежали не на актерском поприще, как знал Орин, отчасти поэтому он так долго продержался. У Джоэль, когда они познакомились, уже было кое-какое скромное кинооборудование, любезно предоставленное Личным Папочкой. Теперь же у нее появился доступ к самому что ни на есть серьезному цифровому железу. Ко второму курсу Орина она уже не жонглировала и не разжигала поддержку в болельщиках. Весь его первый полный сезон она простояла за различными белыми линиями с небольшим цифровым «Болексом R32», экспонометрами и объективами, включая капризный зум «Анжинье», за который О. заплатил из своего кармана, в подарок, и снимала небольшие, на полсектора диска памяти, клипы 78-го номера – пантера БУ, иногда с помощью Лита (и никогда – Самого), экспериментируя со скоростью, фокусным расстоянием и цифровыми масками, совершенствуя технику. Орин, несмотря на заинтересованность в изменении коммерческих вкусов СКОЗы, и сам потеплел душой к пленке, картриджам, театру и вообще всему, что редуцировало его до состояния стадного очевидения, но он уважал творческие позывы Джоэль, в определенной степени; и он обнаружил, что ему реально нравилось смотреть футбольные записи Джоэль ван Дайн, где в ролях был в основном только он один-единственный, и всегда предпочитал маленькие 0.5-секторные клипы просмотру картриджей Самого или мейнстримного кино, где все взрывалось, а Джоэль подскакивала и тыкала в экран; и еще он обнаружил, что они (клипы ее авторства с ним в главной роли) куда увлекательней, чем зернистые многолюдные записи игр на пленке, которые команда смотрела от начала до конца по воле старшего тренера. Орину нравилось, когда Джоэль не было дома, опускать реостат до упора, и вытаскивать дискеты, и разогревать попкорн «Джиффи Поп», и без конца пересматривать ее десятисекундные клипы с ним. Каждый раз после перемотки он видел что-то другое, что-то новое. Панты в клипах разворачивались, как цветы в таймлапсе, и просмотр как будто раскрывал его с таких сторон, что он и спланировать не мог. Он был весь зрение. Но только когда смотрел один. Иногда появлялась эрекция. Никогда не мастурбировал; мало ли Джоэль вернется. Несмотря на последнюю стадию пубертатного возраста и заметно увядающую день ото дня красоту, Джоэль все еще была девственницей, когда Орин с ней познакомился. Прежде ее избегали, как в БУ, так и в Шайни-Прайзе – Боазе вместе взятых: красота отвращала любого ухажера. Она посвятила всю жизнь жонглированию и любительскому кино. Дисней Лит говаривал, что у нее дар: камеру держит твердо; даже ранние клипы с начала сезона ГВ словно с треноги снимали. Клипы второго курса были немые, и потому ничто не заглушало пронзительный визг картриджа в приводе ТП. Вращение цифровой дискеты в картридже на 450 об/мин немного напоминает далекий пылесос. Сквозь решетки на окнах проникал ночной шум машин и сирен с самой Сторроу 500. Орин, когда смотрел, искал не тишины. (В уборке Джоэль сущий дьявол. Дома всегда стерильно. Сходство с поведением Маман даже немного пугает. Только Джоэль не против бардака и не сводит всех с ума попытками скрыть недовольство, если против, чтобы не ранить чьи-то чувства. При Джоэль бардак просто исчезает среди ночи, проснулся – а дома уже стерильно. Как типа после эльфов.) На третьем курсе, вскоре после того, как он начал смотреть клипы, Орин сорвался по Содружке на холм и приволок Джоэль совместимый с «Болексом» магнитофон «Тацуоки» с синхроимпульсом, кардиоидный микрофон, дешевенькую треногу с кожухом, чтобы заглушать жужжанье «Болекса», солидный приемник «Пилотон» и моток синхроимпульсовых кабелей – в общем, целый кофр изобилия. Лит научил ее пользоваться «Пилотоном» за три недели. Теперь у клипов был звук. Орин едва не сжигал попкорн. Он подгорает, когда надувается фольга; надо снимать с плиты до того, как вырастает купол. Даже тогда Орин не брал в рот попкорн из микроволновки. Ему нравилось, когда Джоэль не было, приглушать трековые светильники, тащить всю полку с картриджами и без конца пересматривать ее десятисекундные клипы его пантов. Вот он против Делавэра на второй игре на поле хозяев в ГГСТ.

Небо блеклое и бледное,